— Будем чай пить и курить полные трубки.
Пачки с табаком пошли по рукам. Оленеводы, довольные щедростью гостей, одобрительно кивали, переговаривались и следили, как в большой котел хозяйка яранги крошила плитку за плиткой. Чай обещал быть густым, крепким и очень вкусным. Уже предвкушая удовольствие от него, оленеводы выжидательно уставились на приехавших, и тогда Куркутский заговорил неторопливо и громко, словно он в большом классе объяснял ученикам очень важный урок. Оленеводы внимательно слушали его, потягивая дым из мундштуков своих больших трубок.
В стойбище Средней Реки уже дошли слухи о больших переменах в Ново-Мариинске, в Усть-Белой и Марково, но толком никто ничего не знал. Слухи доходили разные: то они пугали оленеводов, и они ждали большой беды, то обнадеживали, но подолгу над ними не задумывались. Нужно было охотиться, следить за оленями, оберегать их от волков. И готовиться к приезду скупщиков, выплачивать им долги И брать снова в долг товары и охотничьи припасы. И, наконец, надо было готовиться к ярмарке. Стойбище лежало в стороне от путей, и сюда редко заглядывали люди со свежими новостями. Да и почти все новости доходили уже измененными, шло правдоподобными. Но слух о великом вожде Ленине, который прислал своих родичей-большевиков, чтобы помочь оленным и береговым людям, добежал от поста до стойбища, не потеряв своей правды и притягательности, как и новость о теш, что в Марково побывали посыльные великого вождя Ленина и там наступила иная жизнь, а американские коммерсанты лишились своих богатств, и все век товары перешли в общее пользование. Последнее было как-то непонятно, и этому не очень-то верилось. И оленеводы ждали, когда они поедут на ярмарку в Марково. Бот тогда-то все и узнают, а пока жизнь шла у них по-прежнему.
А теперь, оказывается, и ярмарки ждать не надо. К ним приехали люди, которые разговаривали с родичами великого вождя Ленина и теперь вот рассказывают о новой жизни, которая должна быть у всех. Вначале робко, осторожно чуванцы расспрашивали приехавших: верно ли, что великий вождь Ленин хочет, чтобы все люди были одинаково счастливы и жили богато.
Куркутский подтвердил это.
Оленеводы радостными восклицаниями встретили его слова. Значит, сбывается то, о, чем так много сказок рассказывается. Уже каждый видел себя богатым и сильным, как Аренкау или Рэнто, который носит торбаса, сплошь расшитые бисером. Вон он сидит недалеко от приехавших. Рэнто владеет большим стадом оленей, и у него много пастухов. Он слушает гостей, одобрительно кивает, но молчит. Его черные глаза с прямым разрезом, что выдает в нем примесь крови белых людей, внимательны, серьезны. Он обдумывает услышанные новости, неторопливо курит, и дым цепляется за его черные усы, которые так непривычно густы для чуванца. Оленеводы уже видят себя в расшитых бисером торбасах и всегда с животом, набитым душистым свежим мясом, но молчание Рэнто беспокоит их. Может, он чем-то недоволен или не все ему понятно? А как бы оленеводы хотели знать мнение. Рэнто о больших новостях, таких радостных и многообещающих. И тогда один из оленеводов задает новый вопрос, который всех заставляет насторожиться: верно ли, что у американских купцов и русских купцов отобрали все товары? Верно ли, что Малков убит?
Куркутский подтвердил и это.
В яранге стало очень тихо. Люди даже перестали прихлебывать чай. Они не понимают, почему же посланцы великого вождя Ленина так поступили? За что же отобраны товары у коммерсантов, за что убит Малков? И как же быть им всем, оленеводам? Многие должны американским купцам, многие Малкову. У кого теперь оленеводы смогут обменивать шкурки горностая, песца, белки, выдры, Других зверей на охотничьи припасы, на табак, чай? Кто у них будет брать оленей за товары?
Оленеводы уже без прежнего восторга и расположения смотрели на гостей. Куркутский ждал этого перелома в настроении людей и вовремя его уловил.
— Плохо, когда волк убьет оленя? — спросил вдруг Куркутский.