— Что же будем делать? — Федор Дьячков не скрывал своей растерянности, и Чекмарев впервые подумал, что напрасно выдвинул его в председатели Марковского Совета. Дьячков как-то прятался за спину других и сам ни разу не внес какого-либо предложения, не решал вопросов самостоятельно. Вот почему Василий Михайлович сердито спросил его:
— Ну а ты что думаешь делать?
Дьячков беспомощно пожал плечами.
Каморный, как всегда хмурый и темнолицый, сверкнул на Дьячкова горячими цыганскими глазами:
— Ну, что ты? Говори, что делать. Ты председатель!
— Я не знаю. Может, ошибка все это? — с какой-то надеждой нерешительно произнес Федор.
— По ошибке весь ревком уничтожен! — вскипел Каморный. Он обернулся к Оттыргину, который сидел на полу, прислонившись к горячей печке. — Кто такой Чумаков?
Оттыргин крепко спал и не слышал вопроса Камерного.
— Пусть спит, — остановил Каморного Чекмарев, — через всю пургу ехал. Да и все, что знал, рассказал.
Каморный сжал пятерню в кулак, решительно сказал:
— Если все это правда, то мы заменим ревком!
— Да! — коротко подтвердил Чекмарев. — Теперь мы знаем, как действовать!
— Отомстим убийцам, кто бы они ни были! — Каморный говорил так, словно давал клятву. — Красный флаг должен навсегда остаться над этими снегами!
— Я поеду в Ново-Мариинск, — сказал Дьячков, но Чекмарев возразил:
— Ты поедешь на ярмарку в Ерополь. Ее нельзя сорвать. Нельзя обманывать доверие оленеводов. Помни всегда об этом.
— В Ново-Мариинск поеду я! — заявил Каморный. — Разузнаю, что там и как.
— Правильно, — согласился Чекмарев. — Тебя там не знают, но прошу, будь осторожнее, не горячись. Постарайся узнать о Наташе и ее подруге. А я завтра же с Оттыргиным бегу к Мохову. Привезу его сюда, если он годен к дороге. Пока о том, что случилось в Ново-Мариинске, никому ничего не говорить!
— Ясно! — поднялся Каморный. — Поеду собираться.
Дьячкова охватило беспокойство, когда его небольшой караван с товарами подъезжал к Ерополю. В селе было тихо и безлюдно, словно село вымерло. «Что там случилось? Где же табун?» — Дьячков тщетно пытался найти взглядом оленей возле Ерополя. «Табун же должен быть здесь, — размышлял он. — Мы же запоздали на целые сутки, а Куркутский должен был чуванцев привести вчера. Пурга помешала или Черепахин побывал со своей бандой?..»
Дьячков всматривался в нахохлившиеся под снеговыми шапками хибарки, где-то между ними мелькнули две-три детские фигурки, и снова безлюдье. Дьячков сказал своему каюру:
— Придержи собак. Тихо поедем.
За ними затормозили и остальные упряжки. Люди настороженно смотрели на село. Руки сами тянулись к винчестерам. При первой же команде Дьячкова, малейшей опасности люди были готовы броситься на снег, спрятаться за нарты и открыть стрельбу по врагу. Черепахину не удастся напасть на них так же неожиданно, врасплох, как на Шарыпова, как в Усть-Белой. Лица у людей были напряжены. В глазах тревожное ожидание и решимость бороться.
— Стой! — крикнул Дьячков каюру и вскинул винчестер.
Прямо перед марковцами на дорогу из крайнего домика вышло двое с ружьями. Один из них поднял руку, помахал ею:
— Эге-ге-гей!
Голос у него был веселый, приветливый. Дьячков присмотрелся и узнал в нем того самого человека, который задержал их с Куркутским в первый приезд. Дьячков облегченно Выдохнул:
— Свои!
Каюры погнали упряжки быстрее. Вот и часовые. Дьячков позабыл поздороваться, торопливо спросил:
— Где олени? Где Куркутский?
— Тебя ждут! — сердито отозвался бородатый часовой. — Чего замешкался?
— Да где же табун?
— На заимке. В Комарьеве. Так сход решил. Табуну-то нельзя близко к селению подходить. Вот туда все и подались, а мы тута остались. Вас ждем.
— Значит, в Комарьеве? — Дьячков совсем успокоился и крикнул своим спутникам: — Тут две версты, не больше!
— Поспешай, Федор, — попросил часовой, и в его голосе послышались беспокойные нотки. — Как бы чуванцы не раздумали и не повернули. Мы уж и склады понаделали из снега. Вона они!
Он указал на невысокие, аккуратно сложенные из крепкого слежавшегося снега продолговатые сооружения с овальными крышами. Они стояли почти в центре села, между домами. Дьячков только сейчас их заметил. И подумал, что это Шарыпов распорядился так их поставить. Легче будет охранять мясо от зверя, а главное — от недобрых людей.
— Как бы склады пустые не остались. — Еропольцы присматривались к товарам, которые были в мешках на нартах.