Он хрипло и глухо поздоровался и приставил к стенке винчестер.
— Вы откуда? — первым спросил Бирич, заподозрив неладное.
— Из лап большевиков, — Чумаков устало опустился на скамейку у стены, словно не заметив, какое впечатление произвели его слова.
— Откуда? — переспросил Пчелинцев и наклонился в сторону Чумакова. — Я не ослышался?
— Нет, не ослышались, — мотнул головой Чумаков и, срывая с бороды ледяные сосульки, добавил: — Как и я не ослышался! Вот, смотрите!
Он оттянул кухлянку на груди и просунул палец в дыру от пули. Тренев спросил:
— Что это?
— След от большевистской пули! — Чумаков говорил сердито, точно упрекал слушавших его людей.
— Где это случилось? — спросил Бирич.
— Когда? — добавил Струков.
— Почему вы уверены, что это большевики? — Рули умело владел своим лицом, но глаза все же выдавали его волнение.
Вопросы сыпались на Чумакова со всех сторон.
— Да отвечайте, же, черт побери! — не выдержал Струков.
— Я возвращался с реки Танюрер, где выменял немного пушнины. А сегодня в полдень меня обстреляли. Каюр Череле убит. Я едва унес ноги. Потерял тюк рухляди.
Чумаков разразился бранью. Никто не усомнился в правдивости его слов.
— Почему все же вы убеждены, что вас обстреляли большевики? — настаивал Рули.
— Мой каюр сказал мне. Ему охотники из стойбища по секрету сообщили. Большевики бродят у Ново-Мариинска. Мстят за ревком, — Чумаков говорил отрывисто, с досадой. — Я отстреливался. Собаки, спасибо, вынесли!
«Выходит, что большевики нас предупредили», — подумал Бирич и спросил Рули:
— Что будем Делать?
— Сюда бандиты не решатся сунуться, — убежденно ответил американец. — Будем действовать так, как только что наметили. Господин Струкофф, выставьте охрану на радиостанций, у складов. Всем держать оружие наготове. В случае тревоги собираться здесь!
Рули отдавал приказы привычным тоном командира. Струков оделся и вышел в морозную ночь. Он направился к тюрьме, при которой жили приехавшие с ним из Владивостока милиционеры. Они вновь были под его командой.
Все чувствовали себя беспокойно. Пчелинцев нервозно передергивал плечами. Бирич постукивал пальцами по столу. Олаф неторопливо свернул письмо Мартинсона и спрятал его в карман. Чумаков поднялся с лавки:
— Пойду отдыхать!
Слова его разогнали тишину, которая придавила людей, и все оживленно, излишне громко заговорили. Рули пригласил:
— Прошу всех ко мне на ужин!
Бирич нахмурился и покачал головой.
— Благодарю, но у меня сын болен. К тому же мы тут еще немного задержимся. Надо подготовиться к собранию. Прошу вас, — Бирич остановил взглядом Чумакова, который уже взялся за винчестер, — ненадолго остаться.
— Хорошо, — покорно согласился Чумаков.
Рули вышел из дома Тренева в сопровождении Свенсона, Стайна и Лампе. Они шли по ночному Ново-Мариинску. Было тихо. Скрипел снег под ногами людей, и казалось, что этот острый, пронзительный звук достигает ярких звезд, которые щедрой рукой были рассыпаны по черному небу. Олаф оглянулся на тускло освещенные окна дома Тренева, удивился:
— Старый Бирич отказался от ужина. Этого еще не бывало!
— Он не хочет встречаться с Элен, которую выгнал из дома. Она сейчас живет отдельно, — охотно пояснил Стайн.
«О-о! — удивился про себя Свенсон. — Здесь произошли большие события. С кем же живет сейчас красавица Элен?»
В нем шевельнулась ревность. Он уловил, что Стайн что-то не досказал. Сколько он, Олаф, ни добивался любви Елены, все было безуспешно. Одни обещания. Неужели же кому-то повезло больше? Лампе, который сопел за спиной хозяина, торопливо попрощался:
— Гуд бай!
— Вы разве не с нами? — спросил Рули.
— Что-то голова болит, — неуклюже соврал Лампе, и, прежде чем его успели остановить, он торопливо зашагал в сторону. Лампе знал о чувстве своего хозяина к Елене Дмитриевне и не хотел присутствовать в тот момент, когда Олаф поймет, что Рули занял довольно прочно то место, на которое он рассчитывал…
Елена Дмитриевна, ожидая гостей к ужину, очень волновалась. Рули сообщил ей, что приехал Свенсон и будет у них ужинать. Предстоящая встреча с Олафом и радовала и пугала ее. Женщина в сотый раз представляла себе, как войдет в дом Свенсон, как она заглянет в его глаза. Что она ему скажет? «Зачем, зачем я связалась с Рули?» — укоряла она себя. Елена Дмитриевна уже поняла, что для Рули она только очередное приключение. Тогда как Олаф не раз серьезно намекал, что увезет ее в Америку, обеспечит ее будущее. Теперь, после разрыва с Биричами, это стало главным в ее жизни. Как же вернуть прежнее расположение Свенсона?