Каморный придержал упряжку. Что-то в этом человеке показалось ему знакомым. Он присмотрелся и широко, обрадованно улыбнулся.
— Опохмелиться не на что? — весело окликнул Давид ушедшего в свое занятие гиганта. — Может, добавить?
Тот, не поднимая головы, ответил грубой бранью. Каморный оглянулся. Никого поблизости не было.
— Зря лаешься, Гаврилович, на старого приятеля.
Гигант поднял голову и уставился на Каморного сердитым, подозрительным взглядом.
— Давидка! — закричал вдруг гигант и, раскинув руки, бросился к Каморному. Из его широкой ладони веером вылетели монеты и, сверкнув на солнце, исчезли в снегу. Но бородач не обратил на это внимания. Он обхватил Каморного за плечи и, сжав, приподнял его. Давид забарахтался в его объятиях, как ребенок. А гигант все повторял: — Давидка, Давидка…
Наконец Каморный освободился и, потирая плечи, усмехнулся:
— Силен по-прежнему, Илья Муромец.
— Да есть еще силенка! — простодушно согласился бородач и поинтересовался: — Откуда ты, Давидка, выскочил? Я уж думал-гадал, не лежишь ли ты в… — он потопал ногой, обутой в рваные торбаса, по снегу. — А ты живой!
— Живой, — кивнул Каморный и добавил: — На Анюе у торговца служу.
— Ну а я по-прежнему в земле-руде, как крот, скребусь. Нынче не золотишко ищу, как мы с тобой когда-то, а уголек рубаю.
— Доходно, — усмехнулся Давид. — Видел, как ты свои богатства подсчитывал.
Гигант выругался и, оглянувшись, зашептал:
— Только жить-то по-человечески стали, как опять, подлюги, нашего брата в бараний рог согнули. Купцы, американцы, да и кое-кто из голытьбы за стакан хмельного перебили ревком и сорвали красный флаг. Теперь вон цветная тряпка болтается, — Гаврилович посмотрел в сторону здания правления уезда и снова выругался: — Эх, не написано на нашем роду счастья откушать. Только приноровились к нему и… Пошли в кабак, к Толстой Катьке.
— Купи-ка лучше у нее бутылочку, а то и две, и где-нибудь так посидим, — предложил Каморный, протягивая Гавриловичу деньги. — В кабак не хочу. Поговорить с тобой надо.
— И этак можно, — Гаврилович почесал бороду, потом хлопнул Каморного по плечу. — Айда за мной!
Он привел Давида на окраину поста к маленькому домику и, без стука раскрыв дверь, широко шагнул через порог:
— Принимай гостя, хозяюшка.
— Милости просим, милости просим, — ответил испуганный женский голос.
Каморный следом за Гавриловичем вошел в низенькую кухоньку, а оттуда — в небольшую комнату.
Дверей между комнатой и кухней не было. Маленькая сухонькая женщина, стиснув руки, настороженно смотрела на незнакомца. Гигант ее успокоил:
— Не пугайся, Петровна. Свой это человек.
— Да я что, я так, — женщина опасливо посмотрела через плечо Каморного, не идет ли кто еще за ним.
— Пусть у тебя тут обогреется, а я сейчас мигом сбегаю, — бородач вышел с хозяйкой в коридор, они о чем-то там пошептались. «Не влопаться бы в беду», — беспокойно подумал Каморный. Он прислушался, но о чем говорят в коридоре, не мог разобрать. Гаврилович ушел, а хозяйка вернулась в кухню.
— Раздевайтесь, гостюшка. Садитесь ближе к печурке. Я сейчас рыбки сварю, грибочков достану. Гаврилович любит грибочки.
Когда-то миловидное лицо женщины было сплошь в морщинах. Волосы выбивались из-под платка седыми редкими прядями. Женщина была очень худой. Все в ней говорило о нелегкой жизни, лишь большие черные глаза были красивы, но их портило выражение притаившегося в них постоянного страха. Каморному захотелось курить. Он полез в карман за кисетом, и под ним громко скрипнула табуретка. Женщина вздрогнула, выронила нож, которым резала рыбу. Лицо ее стало серым от испуга. Она резко обернулась к двери, точно кого-то ожидая. Каморному стало не по себе. Он осторожно встал с табуретки, чтобы она вновь не скрипнула, и мягко спросил, пытаясь как-то успокоить женщину:
— Вы давно здесь живете?
— Давно, — женщина тыльной стороной руки провела по лбу, покрывшемуся испариной, и снова взялась за нож. Голос хозяйки потряс Каморного. Столько в нем было горя и безысходной покорности судьбе. Каморный закурил. Он стоял у низенького окна и, пригнувшись, смотрел на протоптанную в снегу тропинку, убегавшую от домика к центру Ново-Мариинска. Хозяйка снова заговорила: