— Вася, — обратился он к коренастому пареньку, смотревшемуся в карманное зеркальце и старательно зачесывавшему назад пряди русых волос, — отсюда — на озеро?
— Прямым ходом, — ответил тот, сунул в карман зеркальце, озорно подмигнул, наклонился к крану и, прижав пальцем льющуюся струю, направил ее в сторону.
Кто-то захохотал, кто-то сердито крикнул:
— Вася, Вася! Будет тебе на орехи!
Все звали его Васей. Он кончил техникум, поступил на завод механиком, — пришел в цех почти подростком, — как-то незаметно для окружающих кончил заочный институт, начал работать инженером, но по-прежнему оставался для всех Васей; по-прежнему все говорили с ним на «ты», — его отношения с товарищами не изменились ни в чем.
— При чем тут Вася? — закричал он с изумлением и как ни в чем не бывало строго прикрикнул на соседей: — Товарищи, не хулиганьте! — Он опять лукаво подмигнул и обратился к Халанскому: — Захватим с собой Зину?
— А ну ее! — возразил Халанский. — Придется купаться в трусиках.
— Да уж очень она сегодня какая-то невеселая, — настаивал Вася. — А мы ее сразу расшевелим.
Халанский неопределенно согласился:
— Как хочешь в общем...
— Ну, ты одевайся, а я слетаю за ней.
Вася выбежал из умывальной.
Зина разговаривала с мастером.
— Никита Иванович, как же мне быть с резцом?
— Как, как... Заквакала, — заворчал старик и сердито застучал тупым концом карандаша по чугунной станине. — Нет того, чтобы раньше посоветоваться. Больно умны стали! Пойди у своего Груза спроси...
Зина взмолилась:
— Никита Иванович, не отпустят мне без вашей записки инструмент со склада…
Старик одернул куртку и сердито пожевал губами:
— Скажи: велел я.
— Зина, а я за тобой!— позвал ее Вася.— Пойдем кататься на лодке?
— Не пойду, — мрачно отказалась она. — У меня неприятности, резец сломала.
Халанский ждал Васю у выхода.
— Что ж один? — удивился он. — Не пользуешься ты успехом у девушек!
На площади они нагнали Тамару.
— Ты куда?— поинтересовался Вася.
— Не знаю, — растерянно ответила она. — Куда-нибудь в лес...
— Пойдешь с нами? — пригласил ее Халанский.
— Нет, — отказалась она. — Не хочется.
Вася в свою очередь толкнул товарища локтем:
— С успехом!
VII
Рабочим кабинетом Грузу служила просторная неуютная комната, сплошь увешанная чертежами и диаграммами, обозначавшими структуру цеха и движение производственных процессов. Даже среди мебели здесь не было ничего, что не имело бы утилитарного значения: большой письменный стол, чертежный стол, высокая конторка, простые стулья... Ни одного украшения, ни одного лишнего предмета.
Груз неохотно пускал посетителей в свой кабинет. Крюков пришел к нему без приглашения, и хотя инженер высоко ценил его как отличного токаря, ему было неприятно это неожиданное вторжение, и он разговаривал с посетителем, не отходя от двери.
— На капиталистических предприятиях рабочему бесполезно обращаться к инженеру за помощью, — торжественно начал Крюков. — А здесь самый выдающийся у нас инженер принимает рабочего у себя на квартире...
Груз сухо его остановил.
— Ближе к делу, Крюков.
— По-моему, вы не можете пожаловаться, что я плохо работаю, — перешел тот к объяснению причины своего посещения. — Я немного знаком с чертежным искусством. Мне бы хотелось работать под вашим непосредственным руководством и квалифицироваться...
— Хорошо, — согласился Груз, не дослушав его до конца. — Я буду уделять вам больше внимания.
— Вы работаете по вечерам, — продолжал Крюков. — Если бы вы разрешили приходить и помогать вам...
— Нет, — твердо отказал Груз. — Это невозможно. Сюда приходить незачем. Вы мне будете помогать в цехе.
На столе зазвенел телефон. Груз поднял трубку.
— Григорьев? Здравствуй... Хорошо, сейчас приду.
Положив трубку, Груз виновато улыбнулся и заторопился.
— Видите! Зовут по делам...
Когда Груз вошел в партком, Григорьев стоял в раздумье у окна.
— Ну, как движется работа? — спросил он инженера.
— Чертежи я почти закончил, — ответил Груз. — Недели через две спустим заказ в цехи.
— Надеюсь, ты соблюдаешь величайшую осторожность?
— Разумеется, — успокоил его Груз. — Ни на одну минуту чертежи не остаются без присмотра.
— То-то же, — предупредил его снова Григорьев. — Этот заказ имеет такое важное значение для обороны, что о нем не должна знать ни одна лишняя душа.
— Зачем же ты сказал о нем Деминой? — с упреком спросил Николай Семенович.
— Разве Зина лишняя душа? — возразил Григорьев. — Она как раз принадлежит к числу людей, на которых можно опереться. Вот Крюкова ты зря посвятил в это дело...