Привели мне девчушку ещё совсем, лет четырнадцати. Конопатую и рыжую, ну и по масти понятно, что непоседливую. Подозреваю, что считается она плохим мастером именно из-за любви к движению.
– Итак, задание тебе моё: сделай что-то за ночь с этим ковром. - косплея типичного заказчика, попросила я девочку.
Она с энтузиазмом кивнула и приступила к работе.
На утро ковёр был готов. Но то, что он оказался кривой и слишком абстрактный даже для двадцать первого века, обеспечило нам с Иваном очередной провал.
Третьим был пир, но на этот же вечер.
Иван царевич расстарался, облачил меня в наряд с вышивкой и кокошник, все под цвет моих красных сапожек, которые я все пыталась сносить поскорее.
На пиру собрались все братья и их невесты, бояре и конечно же сам царь. Столы ломились от еды, музыкант был всего один, вот только подозрительно знакомой комплекции и с запутанными в волосах перьями.
Царь хвалил невест старших братьев Ивана, а меня не удостоил и словом. Торжество шло своим чередом, вино рекой, вкусные яства, задорная музыка. И только царь-батюшка вместо вина пил что-то прямо из фляги, и с каждым глотком его посещали все странные идеи.
То Серого Волка на цепь посадить, то забрать к себе всех Василис и Варвар сказочных. Но занесло его, когда покусился на злато Кощея.
Первым выступил Иван:
– Царь-батюшка, ты осторожнее со словами будь. - молвил он.
Братья меньшого поддержали.
– Не зарься на то, что тебе не принадлежит, отец, худо будет. - кивнул средний брат.
– Свое держи крепче, чужое не замечай. - сказал старший.
Вот только слова эти никак не повлияли на Царя, он только кулаком по столу стукнул, требуя молчания.
И тут, в момент звенящей тишины, готовой перейти в острый конфликт между кровными родственниками, громче зазвучала балалайка, привлекая внимание всех к музыканту. И как только все, без исключения, посмотрели на него, музыку дополнила песня.
Слова мне лично были непонятны, но все присутствующие точно ловили каждый слог. А певец двигаясь кругами, чтобы каждому слушателю заглянуть в глаза, медленно направлял к царю.
Мне музыкант подмигнул соколиным глазом и сомнений не осталось. Птиц! И он тут чтобы меня забрать?
Жар-Птица остановился перед царём, балалайка исчезла, песня все лилась. Птица окутало пламя, и царь протянул к нему руки, как ребёнок тянется к заинтересовавшей его вещи. Птиц бережно взял за руки царя и огонь охватил их обоих.
Все сидели в оцепенении, продолжая слушать непрерывную песню. Пока огонь не опал, являя нам царя, с вполне вменяемыми глазами и Птица, в том самом обличии, в котором он явился мне, съев мою же серьгу.
– Василиса, когда просят подождать, нужно ждать, а не уходить со всякими царевичами. - пожурил меня Птиц, подходя ближе.
Я пожала плечами, но сама поднялась.
– Возвращаемся, скоро рассвет, а ты ещё и яблоню не видела. - улыбнулся Птиц, подавая мне руку.
В этот раз в сад мы попали без приключений. Птиц тут же забрался на одну из ветвей, быстро скрывая яблоки.
– Поздравляю, то, зачем тебя выкинуло сюда, ты выполнила. Вот тебе награда. - говорил Жар-Птица, складывая в капюшон моего пальто сорванные плоды. - А мне ты понравилась, так что лично от меня ещё и перышко.
Он распутал из своих волос одно из перьев и тоже положил к яблокам.
Я была под впечатлением от такой скорости событий и даже не успела ничего ответить. Птиц скинул мне в руки капюшон, крикнул что как-нибудь зайдёт и…
– Какого хлора?! - крикнула я на будильник, понимая что опаздываю.
С кровати выскочила, споткнулась об пару красных тапочек, что заставило остановиться. Таких тапочек у меня нет. Оглянулась и застыла. На столе, в блюде, лежали золотые яблоки, а рядом брошка в форме очень реалистичного пера. Взяв в руки украшение, оно тут же отозвалась теплом, от стержня пера в разные стороны пробежал огненный блеск.
– Так сон или нет? - переспросила у самой себя.
Будильник снова прозвенел подгоняя. А одеваясь, обнаружила в шкафу те самые одежды с пира, после, на обувной полке, красные сапожки и туфельки летние. На кухне домашних хлеб от Серого. Только посохов не было, хотя я ещё в кладовой не смотрела, некогда. На работу опаздываю. Снова!