– По-моему, для этого нужна ещё и любовь.
– Ты знаешь, что это такое, сынок?
– Догадываюсь. Кстати, как поживает дочь Маргариты Львовны?
– Дочь? – брови старшего Рунича поползли вверх. – О ком ты?
– О той девочке. – Арсений смутился. – Ну, помнишь, когда я был на каникулах дома, и ты провожал меня. Помнишь? Маргарита Львовна приехала на вокзал не одна, а с дочерью. Маленькая, худенькая девочка с длинной косой.
– Её Ксения зовут.
– Наверное. Я не помню.
– В монастыре она.
– В монастыре? – юноша не мог скрыть своего удивления. – Госпожа Карницкая отправила дочь в монастырь?
– Да. Ксения теперь послушница. Маргарита Львовна сказала, что дочь сама изъявила такое желание.
– А-а, вот оно что, – поджал губы юноша. – Сама.
– Довольно говорить о них, лучше пошли ужинать, – Рунич дружелюбно улыбался. – Вечером будет интересная игра. Придёшь смотреть?
– Приду.
– Что после ужина думаешь делать?
– Спать. – Арсений шёл за отцом в столовую. – Всё время хочу спать.
– Отдыхай, – Рунич похлопал его по плечу. – Ты дома, сынок.
Часть первая. Грех во спасение. Глава 3
Зал замер в ожидании развязки.
Завсегдатаи ресторана и казино «Дюссо» смотрели на господина Ушакова. Только что он поставил на кон последнее, что у него было за душой.
И выпало «зеро».
Всё его недвижимое имущество отныне перешло в собственность Андрея Михайловича Рунича.
Ушаков обратил воспалённые глаза в сторону хозяина заведения. Рунич приближался к столу с рулеткой.
Он молча собрал со стола закладные и пачку векселей Ушакова. Когда его рука потянулась за последним векселем, Антон Денисович не выдержал и схватил его за руку.
– Нет! Рунич, оставьте хотя бы этот вексель!
– Почему? – холодно усмехнулся тот.
– Что я скажу жене и сыну? Это по моей вине они стали нищими!
– Об этом надо было думать раньше, – невозмутимо отозвался хозяин. – Тогда, когда вы садились за этот стол.
Господин Ушаков готов был зарыдать, глядя на него.
Подойдя к отцу, Арсений вполголоса попросил:
– Оставь ему хоть что-нибудь, папа.
– Не лезь не в свои дела, дорогой мой Арсений! – прикрикнул на него отец.
– Посмотри на господина Ушакова, – не унимался юноша. – Он на грани. Нельзя так жестоко.
– В этом мире всё жестоко, сын, ибо такова жизнь. – Андрей Михайлович высокомерно смотрел на проигравшего мужчину и добавил: – Господин Ушаков, пройдёмте в мой кабинет.
******
В кабинете Антон Денисович продолжал умолять:
– Господин Рунич, ради вашего сына, пощадите моего! У меня больная жена. Как они будут жить? Жалованья моего сына едва хватает. Пощадите, умоляю вас.
– Пощадить вас? – холодно бросил Андрей Михайлович.
– Нет! Не о себе прошу, о своих родных. У вас сын и у меня тоже.
Рунич нахмурился еще сильнее.
– В отличие от вас, сударь, я думаю о будущем своего сына. И не хочу оставить его по вашей милости нищим. Извините.
– Что же мне делать?.. – растерянно глядя на него, прошептал Антон Денисович.
– По-моему, таким людям, как вы, не место не только в обществе, но и в жизни. – Рунич презрительно смотрел на мужчину. – Как можно быть таким бесхарактерным! Вы просили у меня денег в долг под залог своего имущества. Садясь играть, вы не думали о том, что вас может ожидать в случае проигрыша! А теперь вы просите пощады? Вы мне глубоко не симпатичны. И прошу вас, господин Ушаков, покинуть моё заведение. В противном случае вас выведут отсюда.
– Вы правы, – Антон Денисович тупо смотрел в одну точку. – Мне здесь не место.
С трудом поднявшись, он вышел из кабинета.
Коридор нетерпеливо мерял шагами, младший Рунич. Увидев бледное лицо Антона Денисовича, он подбежал к нему и обеспокоенно спросил:
– Могу я быть вам чем-то полезен, господин Ушаков?
– Благодарю вас, молодой человек, – Антон Денисович поднял на него опустошенные глаза. – Вы сделали всё, что могли. Ваш отец. Берегитесь его! А я знаю, как мне поступить. Прощайте.
Пошатываясь от слабости, мужчина побрёл к выходу.
Арсений ворвался в кабинет отца.
– Папа! – с порога закричал он.
– Что? – Рунич невозмутимо посмотрел на него.
– Почему ты так поступил с господином Ушаковым? Разве нельзя было по-другому?
– Нельзя. – Андрей Михайлович встал из-за стола. – Ты поймешь это, когда вместе со мной займёшься делами нашего заведения.
– Наживаться на чужих пороках и слабостях? Я не хочу такого хлеба!
– Вот как! – иронично вскинул брови Андрей. – При всей твоей брезгливости именно это кормит тебя всю жизнь.