Сыновья богатых родителей и их прихлебатели, кормившиеся возле богатых покровителей, прожигая жизнь, гуляли в этих заведениях и, не всегда господа вели себя прилично. Часто шумели, скандалили, случались и потасовки. Городовым, приставам и дворникам не было от них покоя.
С одиннадцати вечера и до четырёх утра центральные и прилегающие к ним улицы бурлили оживлением. Гуляк и картёжников развозили по домам ночные извозчики, которые хорошо знали, где какое заведение находится и во сколько закрывается.
На окраинах столицы никаких увеселительных заведений не было и отсутствовало оживление как в центре. Только трактиры. И те закрывались рано.
Однако имелись места, где прятался, отсиживался и развлекался преступный мир. Полиция и даже вездесущие репортёры, для которых ночные происшествия – хлеб насущный, после наступления темноты в них не совались, ибо там царил преступный мир. Воровство, грабежи, насилие и убийства, здесь были обычным делом.
По благословению игуменьи Даша провела день возле умирающей женщины в рабочем районе и теперь с замиранием сердца шла к Московской заставе.
Шепча про себя молитвы, она надеялась, что её монашеское облачение станет защитой от грабителей. Поживиться им у монахини нечем.
Горизонт уже окрашивала полоса рассвета, и свет керосиновых фонарей растворился в предрассветном тумане.
Даша повернула за угол. Вдалеке показались купола монастыря. Ей оставалось пройти километра три.
Возле какого-то кособокого деревянного дома с низкими окнами она увидела скамью. На ней, опустив голову, сидел какой-то мужчина.
Одет он был в светлый костюм, шляпа лежала рядом на скамье, носки лакированных туфель испачканы в грязи.
Солидный вид мужчины никак не вязался с тем местом, где он находился. Если бы Даша встретила его на центральной улице, даже в поздний час, её бы такая встреча ничуть не удивила. Но тут, в рабочем квартале, на окраине?
Она подошла ближе. Он не пошевелился.
– Молодой человек, вам плохо?
От услышанного голоса Арсений вздрогнул и поднял голову. Рядом с ним стояла монахиня.
– Мне плохо, – кивнул он. – Мне очень плохо.
– Вам нужна помощь?
Дарья всмотрелась в бледное лицо мужчины, сидящего в дорогом элегантном костюме на скамье, и узнала в нём своего недавнего попутчика.
Уловив от него запах спиртного, она почувствовала внутреннее раздражение.
Ей не хотелось, чтобы юноша, так похожий на Дмитрия, разочаровывал её. Однако он был пьян, и это обстоятельство возмутило Дашу, и она не сумела скрыть свою досаду.
– Я ошиблась. Вы не нуждается в помощи. Вы нуждаетесь в экипаже, чтобы доехать домой и лечь в постель, – саркастически усмехнулась она. – Однако на этот раз, юноша, должна вас разочаровать. Я не располагаю повозкой, чтобы сопроводить вас до места.
Наконец и Арсений узнал её.
– А-а, сестра. Не ожидал увидеть вас на улицах Петербурга в такой поздний час. – Он поднялся со скамьи. – Неужели из монастыря так легко выйти?
– В отличие от вас, я посещала больную женщину в этом квартале. Вы-то были заняты совсем другим делом.
– Верно, другим, – задетый её тоном, дерзко парировал Арсений. – Я напивался вон в том непотребном месте под названием «Бочка». – Он махнул рукой в сторону трактира. – Видите, какие разные дороги привели нас с вами сюда.
– Признаюсь, я думала о вас лучше. Не зря говорят: первое впечатление ошибочное, – Дарья покачала головой. – Вот вы, оказывается, какой.
– Какой? – обида зажглась в его глазах. – Вы же ничего не знаете. Ни меня, ни обстоятельств, приведших меня сюда, а смеете рассуждать.
– Достаточно вашего вида. Молодые люди из хороших семей дорожат своей репутацией.
– А я не из хорошей семьи! – воскликнул Арсений. – Я не знал своей матери, а мой отец – авантюрист, игрок и шулер. Так что дорожить своей репутацией мне совершенно ни к чему.
– Извините, – смутилась Дарья, понимая, что сказала лишнее. – Я неправильно выразилась. Думаю, что молодым людям, как вы, здесь не место. Всякое может случиться, а вы один в поздний час на улице. Вам нужно домой.
– Я не хочу домой! – голос юноши задрожал. – Хочу уехать. Я не был дома два года. Думал, всё изменилось, а стало ещё хуже. Он убил…
– Кто убил? – вздрогнула девушка. – Кого?
– Он… – ясные глаза с детской доверчивостью смотрели на неё. – Мой отец… довёл человека до самоубийства. Я просил его, но он не пожалел.
Дарья закусила губы.
– Не надо так расстраиваться, – уже мягче произнесла она. – Возможно, вы ошибаетесь. Осуждать своего отца, какой бы он не был – большой грех.