- У меня нет шансов. Все надежды – пустые мечты.
- Поэтому прими действительность, какой бы горькой она не была. Живи, сохраняя в сердце тёплые воспоминания о той, бывшей… любимой. Не стоит так переживать, ведь мы не знаем, что ожидает нас впереди.
Александр Лаврентьевич дружески обнял Арсения за плечи, заглянул ему в лицо и понял, что тот беззвучно плачет.
Не зная, что сказать, он повёл глазами по столу и, наткнулся на строки, на смятом листке бумаги.
"Не боюсь на земле ничего,
За последним дыханьем - забвенье,
Только ночи страшны оттого,
Что глаза твои вижу во сне я".
******
Адель уже почти не помнила родной Леон.
Петербург. Этот величественный город со свинцовым небом и тёмной водой, с ветрами и холодными дождями, с непроглядным, густым туманом и тоскливой серостью, не давил ей на плечи.
Он остался навсегда в её памяти в образе ранней осени с высоким ярко-голубым, прозрачным небом, с разноцветной радугой и лёгким ароматом, опавшей листвы в садах и парках, которые яркими красками совершенно не портили строгость и красоту столицы.
Именно так, встретила её несколько лет назад, столица России, когда, полная надежд и восторга от новизны этой загадочной, северной, великой страны, она ступила на перрон Финляндского вокзала.
И до сих пор Петербург казался Адель самым прекрасным городом на свете.
Она достигла здесь всего! Её мечты сбылись. И только лёгкая грусть, при воспоминании о своей безответной любви, заставляла её вздыхать и прятать от окружающих, свою печаль.
И даже эта печаль вовсе не мешала ей наслаждаться жизнью!
Адель любила, наняв извозчика, прогуливаться по дворцовой набережной, любуясь городом, а заодно и собой, облачённой в лучший наряд. Ей нравилось встречать в кондитерской, на Невском проспекте, восторженные взгляды молодых щеголей и солидных господ. Она одаривала кавалеров улыбкой, которая сияла не хуже золотых куполов Исаакиевского собора.
По обыкновению, прогулявшись по дворцовой площади, набережной Мойки и Невскому, восстановив силы в кондитерской чашечкой кофе с изумительно вкусным пирожным, Адель наконец-то отправилась на Васильевский остров, к Маргарите Львовне.
Полная сил и энергии, молодая и красивая, госпожа Карницкая, любезно встретила её. Приветливость этой элегантной дамы, всегда наполняло радостью сердце француженки.
Дружеские, тёплые отношения, стали таковыми благодаря происшедшему в «Дюссо» и, вызывали у Адели полный восторг.
Она наслаждалась тем, что послала ей судьба, нисколько не задумываясь о будущем, и уж тем более, не сокрушаясь о прошлом.
Адель и Маргарита Львовна разглядывали модные парижские журналы, когда прислуга доложила о визите младшего Рунича.
— Признаюсь, не хочу лишний раз с ним встречаться, — поморщившись, вздохнула Карницкая. — Но что делать — компаньон.
— Вы правы, Маргарита Львовна, — отозвалась Адель, беря в руки новый журнал. — После его драки с Глебом Александровичем, я его побаиваюсь. Никогда не знаешь наперёд, что он может выкинуть.
Она не успела договорить, как двери распахнулись, и на пороге гостиной появился нежеланный визитёр.
— Здравствуйте, дорогие дамы! – приветливо улыбнулся он.
— Здравствуй, Арсений! — Адель протянула ему руку для поцелуя.
— Рада тебя видеть, дорогой, — с видимой искренностью вторила ей Маргарита Львовна.
— Ну как, Маргарита Львовна, скоро окончательно разделим деньги моего отца?
— Ты так спешишь? — женщина в упор рассматривала визитёра.
— Жду не дождусь!
Юноша покачнулся и, Карницкая поняла, что он не трезв. Она осуждающе, не скрывая брезгливости, смотрела на него.
Неожиданно, Арсений грохнул по столу кулаком. С лица сползла улыбка и его исказила гримаса ярости.
— Ненавижу!
— Что за тон! — взвилась Карницкая.
Арсений презрительно сузил на неё глаза:
— Я к вам с новостью, мадам. Готовьте свадебные подарки!
— Что? — вздрогнула женщина и невольно подалась к нему.
— Мой отец жениться, — медленно произнося слова, процедил младший Рунич. — Больше не будет у вас любовника, Маргарита Львовна.
— На ком?
— Вы не догадываетесь?
Маргарита испуганно смотрела в расширенные зрачки юноши и поняла — он говорит правду. Опустив голову, не скрывая, горько заплакала.
От волнения у Арсения закружилась голова. Он пошатнулся и сел на софу. Француженка, вскрикнув, обняла его.
В наступившей тишине были слышны всхлипывания Маргариты Львовны.
" А что если, - как молния опалила Арсения мысль. – Если она меня не любит? И вся эта история с сестрой, не более чем выдумка, фарс, что бы отвязаться от меня".