Катерина и Полина не решалась сказать хозяину, что былая любовная интрижка его сына и француженки возобновилась, и Адель всё свободное время проводит в комнате его сына.
В один из дней Андрей не выдержал и напрямик спросил сына:
– Чего ты хочешь от меня?
– Ты сам знаешь, – изнывая от жары, лениво отозвался тот.
Рунич сердито уставился на него и, уже было открыл рот, чтобы разразиться очередной поучительной тирадой, но в этот момент вошла Адель.
Испуганно переводя взгляд с отца на сына, она залепетала:
– Простите, я не знала, что вы здесь…
Арсений послал ей воздушный поцелуй.
– А-а, вот и птичка моя прилетела!
Рунич метнул гневный взгляд в сторону сына.
Как только за грозным хозяином закрылась дверь, Адель подошла к софе. Села.
Арсений скользнул на пол и опустил голову ей на колени. Девушка крепко обняла его.
Закрыв глаза, юноша наслаждался тем, как прохладные, лёгкие девичьи пальчики перебирают его волосы.
– Мой друг умер, – не открывая глаз, с грустью вздохнул Арсений.
– Почему?
– Чахотка, – коротко отозвался он. – Сгорел за два месяца. Чувствую, что тоже так закончу. Сгорю.
– Откуда такая страшная уверенность, mon ami*?
– Не знаю, – пожал Арсений плечами. – Только мои предчувствия никогда не обманывали меня.
– Я не умею предчувствовать, – печально призналась Адель. – Я просто люблю тебя, Арсен, да так, что свет не мил.
Сквозь наполовину прикрытые веки Арсений смотрел в зелёные глаза девушки.
– Неужели?
– Да.
– И что теперь делать?
– Понимаю, мы не пара. – Адель покраснела до корней волос. – Но я точно знаю, чего хочу от этой любви.
– Чего же?
– Enfant**.
– Разве у тебя его нет? А я? – дурачась, рассмеялся он. – Мамочка, ты мне нужна.
Девушка грустно усмехнулась.
Арсений мягко погладил француженку по щеке, приподнял её лицо за подбородок, заглянул в зелёные глаза.
В её глазах отсутствовала фальшь и гордыня, а только кроткий внутренний свет любви.
******
Маргарита Львовна не могла дождаться вечера, чтобы увидеться со своим любовником.
Она бы могла этим летом поехать на Женевское озеро, в Швейцарию, но ей не хотелось оставлять надолго Андрея одного.
Госпоже Карницкой всегда казалось, что, как только она уедет, он заведёт себе другую подружку. В его ресторане появилась новая прислуга, некая Екатерина. Молодая девушка с большими серыми глазами, длинными русыми косами и белой кожей. От Маргариты Львовны не укрылось, что Андрей явно ей симпатизировал.
Однако у Карницкой хватало ума не устраивать любовнику сцен. Ведь у неё был муж, и Рунич мирился с этим.
Маргарита сидела перед зеркалом и, разглядывая себя в отражении, пила утренний кофе, когда без стука и доклада прислуги в её будуаре появился муж.
Господину Карницкому недавно исполнилось сорок восемь лет, и вид он имел весьма солидный.
Сергей Фёдорович сел в кресло напротив супруги.
Высокий мужчина с плотным сложением и широкими плечами. Полностью лысая голова и крупный нос. Чёрные, широкие брови над зелёными, подслеповатыми глазами.
Характером он был вспыльчивый, но отходчивый.
Карницкому не был свойствен чрезмерный пессимизм, равно как и чрезмерный оптимизм. На жизнь он смотрел с деловой хваткой и ужасно не любил, когда ему перечили.
Когда за столом Маргарита Львовна начинала говорить громко, Сергей Фёдорович болезненно морщился. Повышение голоса супруги ничего хорошего не предвещало. Значит, опять нужно оплачивать счета.
Его мадам совершенно не считалась с его мнением и если выезжала в «Пассаж» или к модисткам, то буквально бросала деньги на ветер.
Это мотовство не могло не тревожить Сергея Фёдоровича. Аккуратность, сдержанность и бережливость являлись неизменным жизненным порядком этого господина.
Сергей Фёдорович остался сиротой в десятилетнем возрасте.
Его родители умерли во время эпидемии холеры, и он оказался на попечении дядюшки, столбового дворянина, вхожего в самые знатные дома Москвы и Петербурга.
Именно его воспитание и в дальнейшем протекция привели Сергея Фёдоровича в высшее общество.
Последние пять лет своего брака супруги спали в разных спальнях и на разных кроватях. Иногда Сергей Фёдорович осторожно и боязливо взбирался на высокую постель супруги и, прижимаясь к тёплому плечу своей половины, нашёптывал:
– Ритонька, душа моя. Я даже умирать приползу к тебе.
Если Маргарита была в настроении, то ласково гладила его по лысой голове, приговаривая: