Когда приступ боли схлынул, до Андрея донёсся нарастающий безумный смех.
— Он всегда хотел стать властелином мира… — смех оборвался и Арсений, печально глядя на врача, попросил: — Доктор, мне нужно переодеться и ехать в церковь. Да. Ты не знал? Сегодня у меня свадьба. Меня ждёт невеста.
— Бедняга, — вздохнул Александр.
— Она всегда со мной. Я не позволю тебе украсть её. Не позволю! - Арсений схватил Александра за руку, убеждая: - Я сыграл в жизнь, в эту игру. Знаю... я мёртвый. Не трогай, не смей! Это моя рукопись. Ш-ш-ш... Она спит. Прошу, помолчи, не буди её. Знаешь, у нас в доме розы в саду. Розы… у мамы они опять увяли. Он не увидит моих слёз. Никогда! Мне тоскливо, потому что я не могу обнять их. Но я скоро приду к ним. Обниму маму, поцелую золотые волосы жены и подарю им любовь... вечную.
Слушая бессвязные слова сына, Андрей прошептал:
— Что с ним, доктор?
— Неужели вы до сих пор ничего не поняли? Ваш сын сошёл с ума. Ну, вот… теперь вы свободны.
Рунич слушал врача и не понимал сказанного. Увидев отрешённое выражение его лица, Краев смягчился.
— Ещё рано судить, но… Скорее всего, он безнадёжен.
— Папа.
Андрей встрепенулся от тихого голоса.
Глаза сына, на миг прояснились, и он услышал не глухое бормотание, не крик и истеричный смех, а мягкий голос, каким Арсений давно не говорил с ним:
— Папа, ты уезжай. Не надо оставаться здесь, — умоляюще попросил Арсений. Через мгновение взор его затуманился и, скорчившись от боли, закричал: — Не боюсь! Я больше, не боюсь тебя!
Душевная и физическая боль сына была так очевидны, что сейчас Рунич простил бы ему всё.
Арсений был похож на раненного, загнанного в угол, дикого зверька, который не позволяет приблизиться к себе никому. Его душевные раны не заживали. Они кровоточили. И если ничего не предпринять, они никогда не заживут.
Андрей понял, что его сын уже не в состоянии помочь себе сам.
На прощание Краев пожал ему руку.
— Не волнуйтесь, Андрей Михайлович. Я постараюсь его вылечить.
******
Маргарита Львовна была крайне поражена его состоянием. За десять лет знакомства, таким подавленным, она не видела любовника никогда.
— Андрей, дорогой, что произошло? — изумлению её не было предела.
Гордый мужчина был сломлен случившимся несчастьем. Опустив бессильно руки, он не стеснялся бегущих по щекам слёз.
— Арсений, — всхлипывая, едва смог проговорить он.
Улыбка исчезла с лица Маргариты Львовны.
— В какую беду он угодил? — беспокойно переспросила она.
— Он в психиатрической больнице.
— Андрюша, не мучай себя. — Карницкая обняла любовника. — Арсений был очень плох. На него было жалко и страшно смотреть. Хорошо, что во время были приняты меры и, не случилось худшего. Успокойся.
Возле дверей в гостиную, Ксения услышала доносившиеся оттуда голоса матери и Андрея Рунича. Вздрогнув, притаилась за дверью.
— Почему это произошло именно с ним? — губы Андрея дрожали.- Господи, разве мало я принёс этой жизни в жертву? Теперь и сына!
— Всё произошло из-за того, что вы, оба, влюбились в эту женщину.
Рунич поднял на любовницу тяжёлый взгляд.
— В том, что мой сын потерял разум, её вины нет.
С грохотом распахнув двери, Ксения ворвалась в гостиную.
— Андрей Михайлович! Это правда?
— Ксения, — Маргарита махнула на дочь рукой. — Не приставай с расспросами.
— Маменька!
Девушка смотрела на отца своего друга и, в её немом взгляде Андрей уловил не только горечь, но и обвинением. Лицо его потемнело.
— Вы не ослышались, Ксения Сергеевна. Моего сына лечат в Ново-Знаменской психиатрической больнице. Это лучшая больница в Петербурге.
— Это вы, — Ксения побледнела. — Вы! Я ненавижу вас, господин Рунич.
— Ксения, что за тон? — возмутилась Карницкая. — Как ты смеешь так разговаривать?
От слов этой маленькой, хрупкой, трепещущей перед ним, как голубка перед коршуном, девушки, гнев Рунича полил через край. Сжав кулаки и дрожа от ярости, он захрипел ей в лицо:
— Ложь! По какому праву ты проявляешь здесь добродетель, и упрекаешь меня? А где ты была, когда Арсений нуждался в помощи? Ты бросила его и развлекалась с миллионером Измайловым!
— Прошу, Андрей, — умоляла любовника Маргарита. — Перестань.
— Никто не смеет упрекать меня в жестокости к сыну! — Андрей в ярости грохнул кулаком по столу. - Никто!
Он прошёл мимо притихшей девушки и, в бешенстве хлопнув дверью, покинул дом Карницких.
В своей спальне, Ксения упала ничком на кровать и так затихла до утра.