— Друг мой, — горестным шёпотом позвала она.
Он не пошевелился, однако дыхание его было не ровным.
— Я дал ему лекарство, Ксения Сергеевна, — раздался за её спиной глуховатый голос.
Она оглянулась. В дверях стоял Краев.
— Он долго будет спать?
— Долго. Сейчас ему это необходимо.
— Понимаю.
Она осторожно отвела со лба Арсения волнистые пряди. Укрыла почти до подбородка одеялом. Заметив, что врач наблюдает за ней, извиняясь, прошептала:
— Он, наверное, замёрз.
Молодой человек застонал во сне.
— Пойдёмте, Ксения Сергеевна, — Александр коснулся её плеча. — Не надо его тревожить.
— Доктор, — Ксения подняла на него умоляющие глаза. — Ведь он не умрёт?
— Нет. Он болен, и я его лечу. Пойдёмте.
Закрыв лицо ладонями, девушка покорно поплелась следом за ним.
Дома, решив подышать теплым весенним воздухом, вышла в сад и, почувствовала слабость. Ксения села на скамью и погрузилась в невесёлые размышления.
Кто-то опустился рядом и, обнял её за плечи. Она не подняла голову. Просто догадалась. Глеб.
Ничего не сказав, вдруг заплакала. Горько, навзрыд. Глеб Александрович прижал её к груди и стал гладить ладонью по волосам.
— Что с тобой, голубка? — не понимая причины её слёз, взволнованно спросил он.
— Ты должен знать всё.
Ксения вытерла глаза платочком и задумалась на мгновение.
— Три года назад я воспротивилась воле родителей и отказалась выходить замуж за выбранного ими для меня жениха, - собравшись с духом, заговорила она. - Я не буду тебе называть его имя. Скажу только, что он очень родовит и богат. Из-за неповиновения меня отдали в монастырь.
— Боже правый! — воскликнул Измайлов.
— Так как мою волю сломить не удалось, родители решили, что пострижение в монахини будет для меня лучшим наказанием. — Голос Ксении задрожал, но она взяла себя в руки и продолжила: — Я не знала, что мне делать. Я была в отчаянье! Я денно и нощно молила Бога послать мне избавление. И Господь сжалился надо мной. Я встретила Арсения Рунича.
— Кого? - изумлению Измайлова не было конца.
— Ты не ослышался. Именно Арсений Андреевич помог мне избежать участи вечного заточения в монастыре. Он спас меня!
— Как ему это удалось?
— Не спрашивай ни о чём. Скажу одно. Арсений вёл себя как честный и благородный человек. Так в моей жизни появился единственный друг, — она с мольбой смотрела ему в глаза. — Ты веришь мне?
— Верю.
— Сейчас он в беде и, ему нужна моя помощь.
Измайлов пристально вгляделся в заплаканные глаза девушки.
— Ты его любишь? - хриплым голосом выдавил он.
— Нет! — испуганно воскликнула Ксения.
— Скажи мне правду.
— Нет, нет!
— Ты любишь его, Ксения, — не унимался ревнивый мужчина.
— Возможно, как брата, но не более того. Глеб, пойми, я в долгу перед ним, и не могу его бросить на произвол судьбы! — она отвернулась от пристального взгляда. — Не могу.
Измайлов с нежностью привлёк её к себе, обнял.
— Не отчаивайся, любимая.
— Спасибо. — Ксения спрятала лицо на его груди, ища защиты от самой себя. — Я должна... я хочу помочь ему.
— Конечно, помоги, — согласился он. — Если что-то необходимо, я не оставлю тебя.
Сердце его тяжело билось в груди, разрываемое двумя чувствами: любовью и ревностью.
— Он очень плох, — всхлипывала Ксения. — Господи, как же так? Арсений. За что ему это? Глеб, ответь мне — за что?
— Этого никто не знает, милая. Только Бог.
Часть шестая. На краю. Глава 3
Глеб Измайлов и Маргарита Львовна мирно беседовали в гостиной.
Измайлов в нетерпении ожидал возвращения Ксении. Отпивая горячий кофе маленькими глотками, Маргарита Львовна говорила:
— Будь осторожен, дорогой. Мне точно известно, что государь даёт приём английскому посланнику во вторник... — она осеклась и, взглянув на притихшего собеседника, поняла, что он её не слышит. — Глеб Александрович, ты меня слушаешь?
Измайлов очнулся от своих невесёлых размышлений.
— Рунич. Арсений Рунич, — раздражённо возмутился он. — Лишь одно это имя я слышу от Ксении каждый день.
— Ревнуешь? — усмехнулась Карницкая.
— Когда это закончиться?! — Глеб пристукнул кулаком по ручке кресла, в котором сидел. — Она пропадает в больнице целыми днями. Мы почти не бываем вместе. Вернувшись, закрывается у себя в комнате и, никого не хочет видеть. Говорит — устала. Подозреваю, она просто избегает меня.
— Глеб, это же не простая больница. Она морально выматывается.
— Почему она не хочет мне всё рассказать? — начал Измайлов.