- Ты, не волнуйся, я сейчас уйду.
Внезапно нахлынувшая слабость заставила рухнуть в кресло. Андрей сделал пару шагов к нему.
- Не надо, не подходи ко мне, - Арсений угрюмо уставился в глаза отца. – Если бы ты знал, как я... ненавижу тебя.
- Да как ты смеешь? – Андрей задохнулся от негодования. – Как смеешь говорить такое отцу?!
- Смею, - не опустил глаз Арсений. – Ты погубил мою жизнь. Ты лишил меня всего. Будущего, любимой женщины, родного дома.
- Сынок, успокойся, - заволновался Андрей. – Со средствами, с домом, я всё решу для тебя положительно.
- Не надо мне от тебя подачек! Я знаю, моё место не здесь. - Помолчав, доверительно произнёс: - А ведь это я, едва не разорил тебя, папа. Посмотри, вон на столе деньги.
Андрей только сейчас обратил внимание, что на столе лежат пачки денежных купюр.
- Забери, они твои. И знаешь что ещё? Всё время, пока находился в больнице, я обдумывал, как... убить тебя.
Увидев в глазах сына опасный огонь, Рунич резко отшатнулся.
- Не бойся. Это же невозможно! – Арсений задохнулся от боли пронзившей сердце. – Ведь ты - мой отец.
Через несколько мгновений, весь дрожа, вытирая тыльной стороной ладони выступившие слёзы, с тоской загнанного животного в глазах, задыхаясь, отчаянно зашептал:
– Ты дал мне жизнь и всё в этой жизни. И ты же всё отнял у меня. Хотя теперь это не имеет никакого значения. Будь счастлив и... живи долго, отец, – задыхаясь от отчаянного шёпота, он встал. – Я уйду с твоего пути.
Андрей Михайлович поднялся и встал напротив сына.
Несколько мгновений они смотрели друг на друга. Никто из них не проронил ни слова.
Вдруг лицо Арсения исказила гримаса нечеловеческой боли и страдания.
– Понимаешь, я люблю вас, – едва слышно, одними губами, произнёс он. – Люблю... обоих.
Рука из кармана легко взлетела вверх. Арсений почувствовал, как сквозь тонкий батист рубашки, метал, морозом, холодит кожу.
Рунич увидел направленное в грудь Арсения, дуло маузера.
Мгновенно ринувшись к сыну, попытался обнять его, чтобы не позволить пошевелиться. Не успел. Рука с пистолетом дрогнула и, судорожно всхлипнув, Арсений нажал на курок.
Грянул выстрел.
Обжигающая боль ударила кинжалом, разлилась в груди и подступила к сердцу.
- Как… больно...
Не отрывая взгляда от лица отца, Арсений хотел ещё что-то сказать, но из груди вырвался только стон, колени подогнулись и, он стал оседать на пол.
Последнее, что услышал Арсений, погружаясь во тьму, был страшный крик отца: «Нет!»
Часть шестая. На краю. Глава 6
Не веря своим глазам, Андрей опустился на колени рядом с лежащим сыном.
- Сеня, - шепнул он ему на ухо. – Сенечка…
Арсений не пошевелился.
Андрей Михайлович стиснул плечи сына до боли в пальцах и, с силой, встряхнул.
- Сынок, слышишь? Не пугай меня. Прекрати дурить. Очнись, - он коснулся губами лба юноши. - Ну же, очнись!
Разум не сразу понял, что произошло.
- Не может быть! – крикнул Рунич. – Нет! - он всмотрелся в лицо сына, и у него перехватило дыхание. - Арсений... мальчик мой...
Когда слуги вбежали в комнату, то увидели хозяина, стоящего на коленях и, держащего в объятиях сына. Голова юноши безжизненно откинулась назад.
- Арсений, - как в бреду, Андрей ощупывал залитую кровью грудь сына. – Сыночек. Сынок.
Ахнув, Екатерина, позвала:
- Андрей.
Встретившись с девушкой глазами, Рунич ответил на её немой вопрос:
- Я убил его.
- Нет.
- Я убил его!
- Боже, – глаза Катерины остановилась на белой, с алым пятном, сорочке юноши. – Нет.
- Арсений выстрелил сам, – прикоснувшись к её плечу, сдавленно произнёс Алексей.
Полина, прижалась к стене и, губы её не переставая, шептали: «Бедный, бедный Арсений».
Андрей, безучастный ко всему, стоял на коленях возле сына. Лицо его сводила гримаса отчаянья, судорога сотрясала тело.
Схватив Арсения на руки, он гладил по его волосам и молил:
- Поговори со мной. Ничего больше не хочу в этой жизни, лишь бы слышать твой голос. Сынок, открой глаза.
Лицо Арсения было спокойным и одухотворённым.
Казалось, он видит сейчас то, что не дано узнать другим. Скорбные морщинки на лбу и возле рта, разгладились, и он казался спокойно спящим ребёнком. Душевная боль, потери, терзания, болезнь, всё ушло от него.
Как зверь, потерявший единственного детёныша, подняв лицо к небу, Рунич закричал:
- Нет! Нет. Нет...
******
Непонятная беготня по коридорам и какой-то шум в доме разбудил Елену.
Покинув спальню, она увидела столпившихся слуг возле комнаты Арсения и переступила её порог.