Комната утопала в сумерках. Наступала ночь. Короткая, как жизнь, июньская ночь.
******
Ксения стояла перед иконами в домашней молельной. Она не могла поверить в то, что сказал ей доктор Краев. Ещё вчера, в объятиях любимого, она чувствовала себя счастливой. Сегодня боль невыносимой утраты. Сердце Ксении разрывалось от этой боли и отчаянья.
Она пыталась молиться, но страх, неизвестность и ожидание путали в голове все мысли. В двери молельни вошла Маргарита Львовна.
— Бедный Андрей, - она, опускаясь рядом с дочерью на колени. — На него страшно смотреть.
— Неужели врачи ничего не смогут сделать? — Ксения чувствовала, как ледяной холод сковывает тело.
— Арсений потерял много крови и в любой момент можно ожидать ухудшения. Девочка моя, иногда медицина бессильна. Будем уповать на Господа.
— Но ведь они спасут его? — с надеждой поглядела на неё дочь.
— Не знаю. Пусть Господь поможет рабу божию Арсению и всем нам. — Маргарита Львовна перекрестилась. — Все мы во власти Божией.
Перед взором девушки стоял её друг. Он был таким же, каким она впервые увидела его два года назад. Молодой мужчина, совсем мальчик, с ярко голубыми глазами и непослушными русыми кудрями. Добрый, смешливый и остроумный. Живой…
— Родной, - слёзы, потоком, хлынули из глаз Ксении. — Как мне жить одной, без тебя, на этом свете?
— Девочка моя! — Маргарита Львовна крепко обняла дочь.
— Зачем? Зачем, он это сделал, мама?
— Он хотел спасти свою честь, — Карницкая гладила плачущую дочь по склонённой голове. — Но совершил ужасный поступок. Самоубийство. Не послушал Господа и пошёл против его воли.
— Значит, он — обречён?
— Нет, нет, девочка моя, — поспешила заверить её мать. — Не обречён. Господь милостив к нам и на том свете. Ты веришь мне, Ксюша?
— Да, — девушка подняла на мать измученный взор.
— Когда он пришёл, я увидела, в его глазах, не проходящую боль и тоску, — Маргарита Львовна перекрестилась на образа. — Жизненные невзгоды, утраты, потери. Всё это раздавило его душу и, уничтожило тело.
— Арсений достоин лучшей участи. За что, Господи, за что ты не пощадил его?!
— Тише, доченька. Не надо так.
— Мама, это я во всём виновата!
— Ну что ты, милая.
— Он был слабый, как малое дитя. Я должна была защитить его, а не бросать на произвол судьбы. Он может умереть, а я... люблю его.
— К сожалению, такие простые вещи, мы осознаём только тогда, когда бывает уже ничего не вернуть.
- Господи!
Ксения рухнула на колени перед образами.
- Боже, не знаю, чего мне просить у тебя... Ты один ведаешь, что мне потребно… Ты любишь меня, больше, нежели я умею любить себя. Отче, дай рабе твоей, чего я сама просить не умею. Не дерзаю просить. Ни креста, ни утешения не прошу, - исступлённо шептали её губы. - Только стою перед тобой. Сердце моё отверсто. Ты зришь нужд, которых я не знаю. Зри! Сам во мне молись. И сотвори со мною, по милости твоей. Грози и исцели, низложи и подыми мя. Господи! Приношу себя в жертву тебе. Предаюсь тебе. Нет у меня желания, кроме желания исполнять волю твою. Матерь Божия, Заступница сирых и убогих, нищих духом и слабых телом, научи меня молиться о заступничестве, за раба божия Арсения. Прошу… и уповаю на милость твою, Господь! Спаси и сохрани его.
Маргарита Львовна, всю ночь, просидела у постели дочери. Ксения долго плакала, молилась и только к утру заснула.
******
Очнувшись, Елена увидела рядом две пары взволнованных глаз. Сестры сидели возле кровати, боясь потревожить её сон.
— Вы приехали. Давно?
— С час назад, — отозвалась Анна. — Получив твоё письмо, мы решили немедленно открыть всю правду Андрею.
— Похоже, мы опоздали, — кусая губы, произнесла Дарья.
Чтобы не закричать, Елена судорожно вцепилась зубами, в зажатую в кулаке, простыню.
— Лена, не надо. — Анна тронул её за плечо. — Ты не должна так себя мучить.
— Я себя не мучаю, — глотая горючие слёзы, зашептала девушка. — Он дарил мне всего себя, без остатка, ничего не требуя взамен. Мы мечтали быть вместе. А теперь он там, а я здесь. Почему? Где же твоя справедливость, Господи?!
Неожиданно, она вскочила с постели и ринулась из комнаты. Сестры поспешили за ней.
В доме висела гнетущая тишина, которая бывает в домах, когда случается непоправимое несчастье.
Осунувшийся, похудевший и почерневший лицом, Андрей, сгорбившись, сидел за столом в комнате сына.
Войдя, Елена бессильно опустилась на край стула, напротив Рунича. Подняв голову, увидела отражение себя и сестёр в зеркале, висящем в простенке, между окнами.