— Тебя так огорчил её отъезд.
— Отъезд? — хмыкнул молодой Рунич. — Если это можно назвать отъездом. Что же, Елена так решила, пусть будет так. Это её возможность разобраться в своих чувствах и в себе. Я тоже буду учиться жить заново. Ксения с её душевной преданностью, тихое, неяркое, но само — счастье.
Александр нахмурился. Его друг был готов совершить, быть может, самый непоправимый в жизни поступок.
«Я должен остановить его любым путём. Даже ложью». — Подумал он, а вслух, произнёс. — Скажу тебе прямо, как врач. Какое-то время тебе придётся воздержаться от интимной близости с женщиной. Это может вызвать сердечный приступ. Понятно?
Арсений вздрогнул и опустил голову.
— Да.
— Поэтому, чтобы не разочаровать молодую жену, со свадьбой тебе придётся повременить.
— Я поступлю так, как ты скажешь.
— Вот и прекрасно. — Краев похлопал его по руке. — Это всё, о чём я хотел предупредить тебя. Набирайся сил.
— Спасибо. — Арсений удобнее устроился на кровати и добавил. — А к отцу я пойду завтра.
— Упрямец! — рассмеялся Александр.
******
С того момента как Краев сообщил ему о том, что сын жив, Андрей не переставал ждать.
Иногда с визитами приезжала Ксения Карницкая.
Вот и в это раз, заботливо наливая ей кофе, Рунич, как бы вскользь, поинтересовался:
— Как Арсений?
— К нему возвращаются силы, — отпивая из чашки, ответила Ксения. — Он уже ходит по палате. Однако, доктор не разрешает ему покидать больницу.
— Вспоминает обо мне?
— Он не говорит о вас.
— Я полагаю, Арсений не хочет меня видеть. — Андрей Михайлович не смог скрыть тяжёлый вздох.
— Он придёт сюда.
— Когда? — встрепенулся Рунич.
— Не знаю.
— Спасибо, Ксения, — он с чувством поцеловал руку девушки. — Если бы ты знала, как я хочу увидеть сына. Я должен просить у него прощение.
— Боже мой, — покачала головой Ксения. — Как же вы похожи.
******
Сюда Рунич приезжал ежегодно в один и тот же день.
В этот день их венчали.
Ноги сами вели по знакомой дорожке Смоленского кладбища.
Остановившись возле креста со склонённым ангелом, Андрей снял шляпу и прошептал:
— Здравствуй, Оленька.
Он стоял неподвижно, затем достал из кармана фотокарточку.
Снимок пожелтел от времени, но его память не стёрла событий двадцатипятилетней давности.
Флёрдоранж на её светло-пепельных, вьющихся волосах, свет голубых глаз. В них светился восторг и счастье. Тонкий стан и пленительная ямочка на щеке. Нежный смех, манящий в полумраке спальни, пылкий поцелуй.
Всё меркнет в этом мире и, только память, своей безжалостной услужливостью, мгновенно переносит нас в прошлое.
Андрей горько усмехнулся.
Оленька… Его первая любовь из далёкой юности.
Странно. За свою жизнь Рунич переспал не с одной женщиной. Видел всяких. Но не мог забыть глаза и губы жены.
И вот казалось, когда жизнь, как уголёк, дотлевала, встретил такую же сильную как боль, любовь.
Он повстречал Дашу.
Женщину, которая так и осталась чужой и, из-за которой, Андрей, едва не потерял того, кто связывал его, живого, с мёртвой. Сына.
Рунич коснулся рукой золочёных букв на белом мраморе. Склонился, погладил пальцами нежные лепестки расцветшей розы.
— Спи, милая, — тихо произнёс он. — Мы придём к тебе вдвоём. Клянусь, Оленька. Я приду… вместе с сыном.
Держа в руке шляпу, не оборачиваясь, он пошёл прочь, подальше от кладбищенской тишины, на свет жизни.
Часть седьмая. Потерянное счастье. Глава 2
Несколько дней у Андрея Михайловича от бесконечного ожидания и нетерпения замирало сердце. Он прислушивался к малейшему движению в прихожей и ожидал звонка, но Арсений не приходил. Он уже отчаялся увидеть сына.
Вот и этим вечером, Андрей устало опустился в широкое кожаное кресло возле камина. Тлеющие угли погасшего огня. Лёгкие всполохи синеватого пламени пробегали по ним.
Неожиданно для себя он задремал и не услышал, как тихо открылись двери в гостиную.
Сквозь дремоту почувствовал чьё-то присутствие. Андрей медленно открыл глаза.
Прижимая левую руку к боку, напротив, в кресле возле камина, сидел его сын.
Выразительные глаза Арсения, неотрывно глядели ему в лицо.
Не помня себя от радости, Рунич быстро встал и уже хотел ринуться навстречу сыну, но в нерешительности остановился. Арсений тоже поднялся.