«Можно ли предугадать что правильно, а что нет, в этой ситуации? — думал он, укладывая вещи в чемодан. – Мне просто нужно изменить окружающую обстановку и самого себя».
Сборы длились до тех пор, пока бронзовые часы не пробили полночь.
Юный Рунич решил уехать из столицы и исполнил это через несколько дней.
******
Сырой, холодный воздух, зябкостью проникал под одежду, затруднял дыхание и, царапал в горле и носу.
Шум, крик, запах металла, мельтешение встречающего, провожающего вокзала, отдавались эхом в ушах Арсения. Он никогда не любил вокзалы.
Стоя на перроне возле синего вагона первого класса, курьерского поезда «Санкт-Петербург — Москва», отец и сын не замечали вокруг себя шумной толпы пассажиров, крика, гама, снующих туда-сюда носильщиков, гудков паровозов.
— Вот я и опять провожаю тебя, как пять лет назад. — Огорчённая улыбка скользила по губам Андрея Михайловича.
— Да, — поспешно отозвался Арсений. — Только уезжаю я не во Францию.
— Как приедешь на место — телеграфируй.
— Непременно.
— С нетерпением, буду ждать твоего письма.
— Я сразу же напишу.
Спустившись со ступенек, проводник проворно протёр поручни и слегка заискивающе улыбаясь, обратился к ним:
— Скоро отправление, господа. Извольте пройти в вагон.
Чуть склонив голову к плечу, Арсений кивнул.
— Благодарю, любезный.
Вглядываясь в его лицо, Андрей, заметил:
— Ты какой-то другой.
— Наверное. Ты не узнаёшь меня, папа, потому, что я стал взрослым.
Арсений отвернулся от пытливого взора отца и, кинул взгляд на поезд, возле которого они стояли на перроне.
Пассажирские вагоны: синий — первого класса, второго — светло — коричневый и третьего класса — зелёный вагон. Между вагонами первого и второго класса — вагон-ресторан, обеспечивающий пассажиров питанием.
Затем перевёл взгляд влево, на здание вокзала и… покачнулся.
Арсению показалось, что в людской толпе мелькнуло знакомое лицо.
Женщина в горностаевом широком палантине, разительно похожая на Елену, быстро опустила на лицо густую вуаль и отвернулась.
— Это она. Она! — выдохнул он и рванулся к входу в вокзал. — Лена!
Но женщина уже исчезла в толпе, вливающейся с перрона в зал вокзала.
Рунич, обнял сына за поникшие плечи.
— Да, да, сейчас я успокоюсь. — Арсений оторопело смотрел на чёрный зев дверей Николаевского вокзала. — Мне показалось.
— Безусловно, сынок, тебе показалось. Даже если и нет, то это не она. Наверняка это была её сестра, Анна Ушакова.
— Скорей всего, так и есть.
Бисеринки пота выступили на побледневшем лице юноши.
— Может, вернёмся домой? — осторожно предложил Андрей.
— Не беспокойся. Я в состоянии ехать. — Он пожал отцовскую руку. — До встречи, папа.
Они крепко обнялись.
— Ступай.
Подняв воротник пальто, Андрей посмотрел в спину уходящего сына.
В распоряжении Арсения оказалось купе, оформленное в тёмно-синих тонах, с огромным мягким диваном с поднимающейся спинкой. Напротив — стояло кресло, висело зеркало. Посредине — столик, покрытый белоснежной скатертью. На нём лампа с абажуром. Лесенка для залезания на верхнюю полку. Дверь вела в туалетную комнату с умывальником и клозетом. Освещалось купе газовым рожком, который при необходимости можно было выключить, повернув вниз рычажок.
Внутренняя отделка вагона отличалась поистине царской изысканностью. Полированное красное дерево, бронза, инкрустация, расшитые узорами занавески, бархат диванов и кресел.
К радости Арсения он оказался в купе один, так как билет в первом классе стоил довольно дорого и желающие ехать в нём были редки.
Он улыбнулся, с благодарностью вспоминая отца, который, не поскупившись, постарался создать для него максимум комфорта и удобств.
Сидя в гремящем и дымящем вагоне Арсений бежал, бежал в немую, мёртвую даль, подальше от себя.
В конце ноября смеркается рано. Припорошенные первым снежком поля, перелески скоро слились в сизой мгле.
Уже ночью Арсений въехал в имение Долгое.
Войдя в гостиную, устало опустился на софу, и осмотрелся. Вот он, наконец, и на месте.
Запустением нежилого дома дохнуло на него. Его чемоданы стояли в углу. Слуга Фёдор, накрывал на стол ужин, неожиданно, только что приехавшему барину.
— Арсений Андреевич, — позвал он. — Разденьтесь и кушайте. А я свет пока зажгу.
Скинув пальто, Арсений прошел в столовую.
Пустота.
У него защемило сердце. Стало холодно, физически холодно. Мгновенная дрожь пробежала по телу, слабо стукнули зубы.