– Нет, – тихо, но твёрдо ответил он и отвёл глаза от пытливого взгляда девушки. Отпустил её руку. – Не послушал бы. Ксения Сергеевна, мы живём в мире, где люди очень жестоки.
– Пусть отец! – по её щекам медленно поползли слёзы. – Но я не ожидала такого от матери.
– Я верю. У вас доброе сердце, и вы даже подумать не могли, что родители поступят с вами так вероломно. – Арсений с сожалением смотрел на неё. – Мне известно, что такое родительское вероломство. Испытал на себе, и тоже плакал. – Он подавил вздох. – Поверьте, о вас никто не подумает, кроме вас самой. Наберитесь смелости и уйдите из монастыря.
Ксению смущал пристальный взгляд внимательных глаз. Ей стало не по себе. Щёки девушки вспыхнули.
– Вот мне и стало легче на душе, – быстро, тыльной стороной ладони, она вытерла следы слёз на заалевших щеках. – Спасибо вам, господин Рунич.
– Арсений, – он протянул руку и взял в ладони её тонкие пальчики. – Для тебя, сестра, я Арсений.
– Ксения.
Они стояли друг против друга и молчали.
Арсений продолжал держать в руке её маленькую ладонь. Казалось, девушка этого не замечала.
Она стояла так близко, и свет луны играл в её зрачках. Невысокая, хрупкая и тонкая. Синие глаза из-под длинных ресниц глядели доверчиво и печально.
От неё пахло цветами и юной свежестью семнадцати лет.
Наконец, Ксения произнесла:
– Пожалуйста, иди. Тебе нельзя здесь находиться.
– Я знаю. Но, – он смело взглянул в глаза девушки и прижал её руку к сердцу. – Как мне забыть всё то, что ты мне рассказала, Ксения?
– Не надо больше об этом, прошу. – Она отняла у него руку. – Иди.
Арсений кивнул головой и быстро вышел за двери кельи.
******
Прошёл час с момента его ухода, а Ксения всё ещё не ложилась спать.
Выйдя из кельи, она направилась в монастырский сад, чтобы вдохнуть ночной прохлады и успокоиться.
Вдруг из-за колодца во дворе выскользнула тень. Ксения вздрогнула. Но это было не привидение, а монахиня, сестра Ольга, вездесущий монастырский сыщик, которая следила за всеми и доносила матушке-игуменье.
Ксения знала от сестры Дарьи, что Ольга появилась в монастыре четыре года назад.
Её бледное лицо, без бровей и ресниц, с выцветшими блёклыми глазами, с внушительным пенсне на тонком длинном, как у цапли, носу, то и дело мелькало рядом с игуменьей.
Высокий, со скрипучими нотками голос, постоянно делал замечания молоденьким монашенкам и послушницам, которых она неусыпно контролировала.
К тому же Ольга была заядлая сладкоежка и любительница поесть. Когда миновало время поста, она воздавала почести всему, что видела на трапезном столе, да так усердно, что от сытости глаза её соловели, а на лбу выступала испарина.
По рассказам Дарьи, до поступления в монастырь Ольга жила в Москве, в Печатниковом переулке, в довольно приличной квартире. Она была замужем, муж её служил в полиции, но имел крутой нрав. Всё пенял жену, что не может родить ему ребёнка, и иногда наказывал. Не сильно, а так, для острастки. Ведь если муж не бьёт жену, значит, не любит. Суд по тому, что синяки у Ольги не проходили, супруг её любил и даже очень.
Ещё Прохора Спиридоновича раздражала истовая набожность супруги. Сам же он уважал трактир больше, нежели храм божий.
Платили мужу исправно, по двадцати шести рублей, и это позволило им собрать к старости небольшой капитал.
Как только супруг почил, Ольга, страдая от одиночества и потери единственного родного человека, решилась на то, о чём втайне от грозного супруга, мечтала всю жизнь. Посвятить себя Господу.
Внеся в монастырскую казну 180 рублей – по словам Ольги, всё, что было у неё за душой – она стала послушницей.
Три года истового послушания, смирения и молитв, и прошлой осенью Ольга приняла монашеский сан.
В монастыре её недолюбливали. И не только за некрасивую внешность.
Она была заурядной личностью, способной только наушничать и отравлять и без того не радостную монастырскую жизнь.
«Хорошо, что Арсений Андреевич вовремя ушёл, – мелькнула в голове девушки тревожная мысль. – Может, мы ещё встретимся. Боже! О чём я только думаю? Нужно всё забыть. Забыть…»
От мыслей её отвлёк пронзительно-скрипучий голос сестры Ольги:
– Почему вы не спите в столь поздний час, сестра?
– Я бы могла задать вам тот же вопрос, сестра Ольга. Но я отвечу. В келье душно, и, помолившись, я вышла подышать свежим воздухом.
– Вот как. Вы знаете, сестра Ксения, кто этот элегантный юноша, что прохаживался возле монастырских стен? Он приехал на таком шикарном экипаже!
– А-а, этот, – равнодушно пожала плечами девушка, понимая, что обманывать Ольгу бесполезно. – Это знакомый моей матери. Он привез мне от неё письмо. Не понимаю, сестра, что вы увидели в этом такого предосудительного?