Андрей и сам не знал.
******
Спустя несколько дней Арсений заметно преобразился.
И хотя растерянность и печаль временами мелькали в его глазах, но в них появился какой-то свет. Он стал спокойней и уравновешенней.
Казалось бы, всё приходит в норму, но это обеспокоило Андрей Михайловича больше, чем, если бы сын продолжал нервничать или кутить.
Также от него не укрылось удручённое состояние духа француженки. Адель перестала смеяться, и очень часто глаза её были на мокром месте.
Раздавая распоряжения, что и как делать вечером, как бы между прочим он поинтересовался:
– Девочка моя, между вами что-то изменилось?
– Ничего, – девушка потупила глаза.
– И всё-таки, – заметил Рунич. – У тебя с Арсением что-то не так.
– Вроде бы всё хорошо, – вздохнула француженка, – и в то же время… – она всплеснула руками. – Я не знаю!
– Понимаю тебя. Характер моего сына способен любому отравить жизнь.
В ответ Адель всхлипнула и приложила передник к глазам.
Хоть каплю ответного чувства любви, как ни старалась, она не могла пробудить в своём любовнике.
Последние дни он просыпался поздно и так же поздно ложился спать. Пропадал из дома на весь день и не возвращался до глубокой ночи. Вернувшись, принимал ванну, ужинал и уходил к себе.
Двери его комнаты до утра были закрыты на ключ.
******
Андрей Михайлович завтракал в столовой, когда услышал шаги сына.
– Доброе утро, папа, – поздоровался Арсений и налил себе из кофейника кофе.
– И тебе доброе утро, – кивнул Рунич. – Присоединяйся к трапезе.
– С удовольствием, – юноша расположился за столом напротив отца.
Несколько минут завтракали молча. Наконец Андрей Михайлович полюбопытствовал:
– Ты опять куда-то уходишь?
– Да, – Арсений налил ещё одну чашку кофе и, отпивая, вопросительно посмотрел на отца.
– Сегодня очень жарко. С твоим сердцем нежелательно столько времени проводить на солнце.
– Что поделаешь, – усмехнулся сын. – У меня дела.
– Можно узнать, какие?
– А-а, – махнул он рукой. – Ничего особенного.
– Сеня, я опасаюсь, что ты угодишь в какую-нибудь неприятность, – резонно заметил Рунич. – Мне бы этого не хотелось.
– Не волнуйся, папа, самое главное я помню. И твоей репутации не нанесу урона.
Он насмешливо поглядел на отца, допил кофе и встал из-за стола.
******
Они виделись часто.
Иногда, забывая о времени, просиживали до самой зари. Ксения с удивлением слушала его бесконечные рассказы о Европе, о мире, от которого её скрывали стены монастыря.
Арсений был хорошим рассказчиком и уводил девушку в далёкие страны и путешествия. Ко всему прочему он был деликатен и смешлив.
Девушка перестала его дичиться и смущаться, и каждый раз ждала наступления вечера в своей келье. Им никогда не было скучно вдвоём, и время пролетало быстро. В один из таких вечеров, сказала:
– Арсений, я понимаю, что встречаясь с тобою, здесь, наедине, я веду себя неправильно. Не знаю почему, но я уверена в твоей честности и искренности. И… мне нужна твоя помощь.
– Ты можешь довериться мне.
Ксения вздрогнула, посмотрела в его глаза, и её охватил страх. Страх. Вдруг они больше никогда не увидятся? И чем дольше смотрела она в эти ласковые глаза, тем сильнее билось сжатое сладостной болью сердце.
– Я мечтаю уйти из монастыря и вернуться в мир, – собравшись с духом, призналась: – Но не знаю, как это сделать.
– Я тоже мечтаю вернуться в Париж и продолжить учение. Однако пока это невозможно. Признаюсь, рядом с тобой, Ксения, я становлюсь самим собою. Не таким, каким меня сделал отец. Там, – Арсений кивнул на двери. – Во мне живёт другой человек.
– Какой другой?
Под её испуганно-удивлённым взглядом юноша потупился.
– Тебе лучше этого не знать. Когда-нибудь ты услышишь обо мне не самое лучшее. Возможно, от матери. Только прошу тебя, не верь никому. Потому что ты единственная знаешь меня настоящим.
Ксения подавленно молчала.
– Скоро рассвет, – Арсений скользнул взглядом по окну. – Мне пора уходить.
Направился к дверям. Вдруг остановился у порога и, обернувшись, спросил:
– Ты будешь ждать меня, сестричка?
– Буду, – пообещала она.
******
Со дня самоубийства Ушакова прошло немало времени, но отец и сын старались не касаться в разговоре этой страшной темы. Доверительных отношений между ними по-прежнему не получалось. Открыто они не враждовали, однако Арсений избегал общения с отцом, а последний месяц и вовсе замкнулся в себе.
По вечерам он редко посещал ресторан и игорный зал и часто ночами отсутствовал дома.