Подскакивая на колдобинах и ухабах русской дороги, коляска быстро увозила сестер в имение Луговое.
****
Высокий, сутуловатый, с чёрной бородой, закрывающей его ещё не старое лицо, отец Николай изучал сидящего напротив него молодого человека. Наконец, спросил:
– Сын мой, вы верите в Бога?
– У меня весьма веские причины не верить в его существование, батюшка. Я всегда считал себя атеистом.
– Значит, вы даже не представляете, насколько тяжек ваш поступок! – Не скрывал возмущения священник. – Не забывайте: ваше с Ксенией грехопадение свершилось в стенах монастыря. Вы лучше бы покаялись в свершённом грехе, а не упорствовали в нём. Если бы мы жили в начале века, то не глядя на то, что она лишь послушница, вас обоих заживо забросали бы каменьями! За осквернение святого места!
– Но мы, слава богу, живем в конце века. И я не собираюсь ни в чем раскаиваться, – решительно заявил Арсений. – Я мирской человек, а вы служитель церкви. Мы говорим с вами на разных языках. Отпустите Ксению Сергеевну из монастыря. Ей здесь не место.
– Это не вам решать! – одёрнул его отец Николай.
– Почему не мне? – внутренне Арсений перевёл дух и решил прибегнуть к последнему, самому опасному и самому надёжному аргументу. – Я, хоть и не венчанный, но муж Ксении! – смело выпалил он.
– Да как вам не стыдно говорить о вашем блуде в стенах монастыря?!
Юноша опустил голову.
– Когда борешься за счастье, все средства хороши.
– Сын мой, я ничего не могу обещать, – видя, что молодой человек стушевался, смягчился священник. – Господа Карницкие хорошо платят за содержание дочери, и вряд ли епархия захочет терять такие деньги.
– Ах, вот оно в чём дело. Деньги! – Арсений не смог скрыть свой сарказм. – И совсем не важно, что может пострадать честь монастыря?
– Замолчите!
– Отец Николай, Ксения Сергеевна – не монахиня. Надеюсь, к ней закон не будет суров. Постарайтесь убедить в этом ваше духовное начальство.
– Пожалуй, я поговорю с архимандритом, пока и правда не разразился скандал.
Внутренне Арсений ликовал: дело сделано. Остаётся надеяться на твёрдость духа сестрёнки.
****
Игуменья с удивлением смотрела на госпожу Карницкую.
Зная эту светскую даму несколько лет, она никак не могла поверить в то, что она мать Ксении.
Высокомерная, властная Маргарита Львовна и нежная, кроткая Ксения. Мать и дочь. Они были ни в чем не похожи. Ни внешне, ни внутренне.
Монахиня подумала, что если бы Ксения не попала в скандальную историю, то она никогда бы не позволила ей уйти из монастыря вместе с этой женщиной.
Обещая Богу покаяние, она пригласила Карницкую в свой кабинет.
– Рада вас видеть, сударыня.
– Взаимно, матушка, – усаживаясь на стул, Маргарита Львовна положила перчатки на край стола. – Отчего вы позвали меня? Может, нужно платить больше?
– Нет, – нахмурилась игуменья. – Платой епархия довольна. Речь пойдёт о Ксении.
– Она больна? – Маргарита Львовна взволнованно приподнялась с места.
– Успокойтесь, ваша дочь здорова. Только… произошло одно событие. Прости меня Господи, – она перекрестилась. – Ваша дочь не хочет давать обет и становиться монахиней.
– Глупости! – возмутилась Карницкая. – Признаюсь, матушка, капризы дочери для меня не новость.
– Ваша дочь… увлеклась мужчиной.
Маргарита Львовна непонимающе уставилась на собеседницу.
– Интересно, откуда в монастырских стенах взялся мужчина? А может, это ваш священник? Послушницы часто влюбляются в своих духовников.
– Сударыня, как вы можете?! – возмутилась игуменья Валентина. – Отец Николай покинул мир и является нашим священником добрый десяток лет. Он осознанно отказался от всего, что было ему дорого, и надел сутану. Он благородный человек! Он смиренник!
– Да полно, матушка, – махнула рукой Маргарита. – Допускаю, что отец Николай – порядочный и набожный священник. Но когда-то я была наслышана о молодом офицере, некоем Николае Гриневиче. Помнится, это был азартный игрок, мот, пьяница и распутник! Неужели вера в Бога так меняет людей? – она пожала плечами. – Ну, хорошо, хорошо, не смотрите на меня так. Что же это за мужчина, который увлёк мою дочь?
– Он очень молод, почти мальчик. Сожалею, сударыня, но мы не знаем его имени.
– Что? – Маргарита Львовна подскочила с кресла. – Я не для того столько лет оберегала её от жизни, чтобы она попала в её страшные сети. Я не позволю! Совершите обряд пострижения немедленно! Я вам заплачу втрое прежней суммы.