– Госпожа Карницкая, – перебила её игуменья. – Не путаете святой монастырь с рынком, где всё продаётся и покупается. Я сказала – это невозможно.
– Почему?
– Дело в том, что ваша дочь встречалась с ним наедине и, возможно, невинность и девственная чистота поруганы. Нам это не известно... И не дело обители это выяснять. Как бы то ни было, монастырю не нужен скандал. Поэтому вам необходимо забрать дочь и увезти её домой.
Маргарита Львовна побледнела. Через минуту, взяв себя в руки, решительно встала и глухо произнесла:
– Где она?
– В своей келье.
****
В небольшой лавочке на первом этаже собственного дома еврей-ювелир Карл Ванштейн занимался скупкой и перепродажей готовых изделий. К нему захаживали не только купцы, зажиточные мещане, но и воры всех мастей. Карл Наумович не гнушался скупать и краденое, а возможно, и добытое грабежом на большой дороге. Что делать, если таковым был его промысел. Тут не до чистоплюйства.
Вот и сегодня Карл долго рассматривал в лупу лежащие перед ним драгоценности, время от времени посматривая на сидевших напротив двух барышень, похожих друг на друга как две капли воды. Наконец, он отложил лупу в сторону.
– Зачем вам, барышни, продавать такие камни?
Елена переглянулась с Анной и терпеливо стала объяснять.
– Я вам уже говорила. Эти вещи принадлежат мне. Мне подарил их покойный муж.
– Да, я вижу. Это очень хорошие, солидные вещи.
– Видите ли, я не хотела входить в подробности, но, впрочем… обстоятельства довольно банальны. Имение наших родителей требует срочного восстановления. Часть имущества заложено. Если мы немедленно не заплатим долги в опекунский совет, то рискуем остаться с сестрой на улице. Ну, а для всего этого нам необходимы средства.
– Ах, как я вас понимаю, – сощурив глаза, протянул ювелир. – Хорошо, я заплачу вам денежки. Вы хотите иметь со мною выгодную сделку, но я тоже должен с этого что-то иметь.
– Разумеется, – поджала губы Елена. – Назовите вашу цену и оставим препирательства.
Ювелир кинул взгляд на молчащую до сих пор Анну.
– Во сколько вы оцениваете бриллианты? – поинтересовалась она.
Он еще раз посмотрел на камни.
– Это хорошие драгоценности. Сударыни, я вам дам за них десять тысяч рублей.
Анна испуганно посмотрела на сестру.
– Лена, эти вещи стоят в два раза больше!
– И не говорите мне, что это грабёж, – нахмурился ювелир.
Было понятно, что ему не впервой выслушивать нелестные отзывы о себе.
– Но разве можно соглашаться на ваши условия?
– Тогда забирайте ваши вещи и уходите.
– Нет! – воскликнула Елена. – Прощу вас, не сердитесь. Я согласна на эту сумму. Извините, моя сестра несколько импульсивна. Драгоценности принадлежат мне, и я принимаю ваши условия.
– Вы согласны?
– Согласны.
– Ох, барышни, барышни. Меня погубит моя доброта. Итак, десять тысяч.
– Да, – заторопилась Елена, не позволяя Анне открыть рот. Она боялась, что ювелир откажет. – Только деньги нам нужны немедленно.
– Понимаю, – старик спрятал украшения в ящик стола. – Хорошо, мадемуазель. Пройдёмте в мой кабинет.
****
Монастырский устав гласил, что в келью к монахине родственников пускали только с разрешения и по благословению игуменьи.
К послушницам устав не был так суров. Родные могли навещать их чаще, но в келью, где жила послушница, вход и им был закрыт. Разрешалось встречаться только в специально отведенных для этого помещениях.
На этот раз, в качестве исключения из правил, Маргарите Львовне разрешили увидеть дочь в её келье. Предстоял трудный разговор, и лишние свидетели им были не нужны.
Не обращая внимания на инокиню, сопровождающую её, Маргарита шествовала за ней с гордо поднятой головой.
– Всякий поступивший в монастырь и принявший на себя благое иго Христово должен пребывать в нестяжательности, – говорила инокиня. – Довольствуясь самонужнейшим и охраняясь от излишеств в одежде, в келейный принадлежностях, в деньгах. Его имуществом и богатством должен быть Господь наш, Иисус Христос. К нему должны быть устремлён взор его.
Зазвонил колокол. Маргарита вздрогнула от неожиданности.
– Не пугайтесь, сестра. Закончилась утренняя молитва, и колокол даёт благословение на уход из храма. Сейчас сёстры пройдут в трапезную на завтрак.
Они остановились возле двери.
– Вот келья послушницы Ксении. Здесь она должна была не только отдыхать и спать, но и читать душеполезные книги и обращать свой взор на Святую Библию и толкования к ней. Рукодельничать в пользу обители и исполнять послушание, наложенное на неё матушкой-игуменьей. Не привёл Господь стать ей одной из нас. Другой у неё путь. Пусть её милует Бог.