Господин Карницкий поспешил в свой кабинет. Маргарита Львовна перевела взгляд на побледневшую дочь.
– Иди в свою комнату, – холодным тоном произнесла она.
Ксения покорилась приказу матери.
Она медленно прошлась по своей девичьей комнате.
Бюро, на котором так и остался лежать альбом с открытками. Журналы мод. Ваза с увядшим букетом цветов. Было такое впечатление, что маменька не открывала дверей в её спальню с того дня, как она отправилась в монастырь. Она провела по комоду пальчиком и остановилась у зеркала.
Посмотрев на своё отражение, поняла, что, наконец, стены монастыря позади, и улыбнулась.
В шкафу висели платья. Ксения взяла одно из них, небесно-голубое, и приложила к груди. Этот цвет ей был к лицу.
«А ему бы оно понравилось?» – подумала она, вспомнив своего друга. Почувствовав чей-то взгляд, оглянулась.
Поджав губы, её внимательно рассматривала мать.
– Ванна готова, – бросила она. – Иди, мойся. Завтра поедем к доктору.
Хлопнула дверьми.
Ксения вздохнула, обрадованная тем, что не придётся в очередной раз выслушивать упрёки и терпеть допрос.
****
Несколько комнат обширной квартиры доктора Ускова были отведены для приёма посетителей, нуждающихся во врачебной помощи.
Перед кабинетом, где проводилось обследование, – приёмная.
Эта большая комната была обставлена горшками с диковинными растениями и цветами. Между ними висели клетки с певчими птицами: щеглами, канарейками и соловьями. Посредине – большой овальный стол, с полдюжины стульев и полукруглый диван. Приёмная напоминала тропический сад, наполненный мелодичным пением птиц.
Доктор был уверен, что это усмиряло страхи и успокаивало нервы посетителей перед медицинским осмотром.
Ксения лежала на кушетке, отвернув голову к окну.
Доктор, который лечил Маргариту Львовну уже два десятка лет, посматривал на побледневшую девушку и снисходительно улыбался. Окончив осмотр, он сосчитал пульс на её руке и произнёс:
– Можете вставать, Ксения Сергеевна.
Он вышел за ширмы. Ксения поднялась и стала поспешно одевать платье.
Когда она с полыхающим от смущения и стыда лицом вышла из-за ширм, врач внимательно посмотрел на неё.
– Не понимаю беспокойства Маргариты Львовны, – он удивлённо пожал плечами. – Голубушка, чем вы так взволновали матушку?
Ксения подняла смущённое лицо. У доктора Ускова были добрые глаза. Он был предупредителен с нею и находился вне всей её истории с настаиванием родителей на принудительном браке и неприятностей в монастыре. Он видел в ней просто юную девушку.
– Прошу вас, – попросила она. – Скажите маме всю правду... обо мне.
– Конечно, скажу! – успокаивающе врач похлопал её по руке. – Скажу, что её дочь – чистый, непорочный ангел.
– Она зла на меня за то, что я осмелилась пойти против её желания. Но, доктор, поймите меня. Я не смогла бы жить в монастыре!
– Разумеется, голубушка, – подхватил Усков. – Вы приняли очень верное решение. Но зачем было выдумывать эту историю и так пугать маменьку? Она же любит вас.
«Любит? – с горечью подумала Ксения. – Милый доктор в своей доброте слеп».
– И как вам пришло в голову такое? – врач заговорщицки подмигнул. – Верно, помог кто?
– Помог, – улыбнулась Ксения. – Без его помощи у меня бы ничего не получилось.
– И верно имя этого рыцаря Дон Кихот?
– Нет! – улыбка скользнула по лицу, и она ласково произнесла: – Арсений Андреевич Рунич.
Спохватилась, но было уже поздно.
– Борис Александрович, могу ли я рассчитывать на вашу скромность?
– Отчего же нет, голубушка? – удивился врач. – Доктору, как и священнику, можно доверять всё.
****
Маргарита Львовна резко обернулась.
– Кто? – удивлённо переспросила она, не веря своим ушам.
– Рунич Арсений Андреевич, – не спеша, пересчитывая купюры, повторил Усков.
– Она так и сказала?
– Да. И должен сказать вам, сударыня, ваши опасения были напрасны, – тем же ласковым тоном, каким он разговаривал с Ксенией, продолжил он. – Ваша дочь не знала мужчины и не утратила невинность. Она девственница.
– Вы меня в краску вгоняете, Борис Александрович! – воскликнула Маргарита Львовна, стараясь скрыть за волнением радость.
– Вот уж и нет, – с двусмысленной улыбкой ответил врач. – Я всегда говорил вам правду, сударыня. И всегда был щедро вознаграждён вами.
– О, да, – Карницкая протянула руку для поцелуя. – Я полностью с вами согласна. Надеюсь наше с дочерью посещение – это тайна.