Дарья молча кивнула головой и начала есть.
После разговора с охранником полицейским она успокоилась. Скоро она уйдёт из этого каземата на волю. И в этом ей помогают её сёстры.
Этой ночью Даша долго молилась.
Она молилась за своих сестёр, за упокой умерших родителей и Дмитрия, за здравие своих духовных сестёр в монастыре, за свои несбывшиеся мечты и надежды. Она просила у Бога счастья для Ксении Карницкой.
И ей казалось, что именно этой ночью Господь слушает её мольбу и обязательно защитит её родных и близких от беды.
Даша уснула, и ей приснился странный сон.
Она стояла у алтаря в подвенечном платье. Её жених был рядом, но в полумраке Даша никак не могла рассмотреть его лицо. Взглянула на священника, но вместо него увидела зеркало, а в нём своё отражение.
Да, это была она!
Протянула руку, и кто-то надел ей на палец обручальное кольцо. Закрыв глаза, почувствовала, как поцелуй коснулся её губ, и она ответила на него. С замиранием сердца, улыбаясь, открыла глаза, взглянула на жениха и… вздрогнула от неожиданности.
Рядом с ней стоял Арсений Рунич!
Вскрикнув, Даша проснулась. Схватилась рукой за сердце, которое колотилось в груди. Она почувствовала за собой греховные желания. Да, именно так!
Можно ли обмануть Господа? Он читает в наших душах и видит наши помыслы.
– Господи, ты всё видишь, всё знаешь, – неистово взмолилась она. – Я виновата! Я согрешила, и ты знаешь это. Моя вина неискупима. Это призвание моих сестёр: любить и быть любимыми, а моё – молиться во имя искупления и за их счастье. Прости меня за греховные помыслы! Прости.
Даша молилась до рассвета.
Знать бы ей, что её судьба, судьбы Арсения и Андрея Руничей, Василия Ушакова, Ксении Карницкой, Анны и Елены через короткое время переплетутся воедино.
****
Прислуга в доме Ушакова как всегда с упоением обсуждала городские сплетни.
Агаша, женщина лет пятидесяти пяти, усердно месила тесто и рассказывала:
– Вчера зашла в церковь, думала поставить свечу Богородице за упокой души нашего хозяина и, кого вы думаете, видела? Маргариту Львовну Карницкую с дочерью.
Молоденькая горничная Лиля удивлённо уставилась на Агашу.
– Ты, наверное, ошиблась. Я слышала, дочь Маргариты Львовны находится в монастыре.
– Находилась.
– Насколько я знаю, девушка готовилась принять постриг.
– Как видишь это не так. Она ушла из монастыря. И ещё там был этот неприятный господин, Андрей Михайлович Рунич.
– Не вспоминай его имя всуе, – перекрестилась Лиля. – Это дьявол во плоти! Из-за него умер хозяин.
– И вовсе не из-за него, – поворчала старая няня Василия Ушакова, Тина, до этого, молча перебиравшая фасоль. – Старого хозяина погубила страсть к азартным играм. Он всю жизнь играл! И приданое нашей хозяйки проиграл и всё, что у них было, тоже. Больше проигрывать было нечего! Тогда он и душу Дьяволу проиграл.
– Ты только при Василии Антоновиче такого не скажи, – посоветовала ей Агаша и увела разговор от щекотливой темы. – Я думаю, девушка просто сбежала в монастырь от тирании матери.
– Нет, там дело в ином. – Тина усмехнулась. – Там едва грех не случился.
– Не болтай глупостей! Девушка жила в монастыре. Не с кем было согрешить.
– Она хочет остаться с ним, – женщина провела рукой по рассыпанной по столу фасоли. – Напрасные надежды.
– Откуда ты всё знаешь? – недоверчиво глядя на старуху, проворчала Агаша.
– Вижу, – она вперила взгляд на рассыпанные зёрна. – Беда любить падшего ангела.
– Очередной бред нашей Тины. Лилия, не слушай глупости, а иди мне помогай печь пироги.
Агаша пригладила замешанное тесто.
****
По своей излюбленной с детства привычке, облокотившись на подоконник, Арсений задумчиво смотрел в окно.
– Арсений!
От раздавшегося за спиной крика он вздрогнул и оглянулся. В дверях стояла Адель. Француженка была пьяна.
– Ты обманул меня и завёл себе новую подружку! – вытирала она горькие слёзы.
– Адель, прошу тебя, не начинай. Сегодня был тяжёлый день, – как можно мягче произнёс он. – Мне и так не сладко.
– Не сладко? Нет! Она поцеловала тебя очень сладко.
– Это не то, что ты подумала.
– Эта змея хочет украсть тебя у меня! – закричала девушка. – А я могу быть счастлива только с тобой!
Арсений хмуро сдвинул брови. Чеканя каждое слово, медленно произнёс:
– Запомни хорошенько, радость моя, я не потерплю сцен ревности и вообще никаких сцен. К тому же ты пьяна.
– А-а, ты решил бросить меня? – не унималась француженка.