– Боже мой, Андрей! Моя девочка заболела.
Андрей невольно вздрогнул.
– Что с ней?
– Вначале доктор заподозрил чахотку. У неё был страшный кашель. Теперь прошел. Очевидно, это был горловой спазм на нервной почве. Это я виновата! Теперь всё будет по-другому. Я осыплю её драгоценностями, окружу роскошью. Я дам ей всё, чего она была лишена. Она будет выезжать в свет, общаться с людьми своего круга, она будет блистать в обществе. Она станет жемчужиной Петербурга!
– Не принуждай дочь ни к чему, Рита. – Рунич обнял её за плечи. – Пусть решает сама.
– Да, да, ты прав, – согласилась Карницкая. – Андрей, прости, я не смогу поехать к тебе. Мне нужно быть с дочерью.
– Мне тоже нужно быть возле сына. Как странно… и он заболел. Признаюсь, мне не хотелось бы видеть его таким. Я подумал, что Арсений сошел с ума.
– Он всегда был сумасшедший!
– Ты на него зла, Рита, и говоришь вздор.
– Твой сын едва не обольстил мою девочку!
– Арсений не виноват.
– Не забывай, Ксения – дитя! Она далека от всего дурного и низменного, – возразила женщина. – Эту низкую афёру придумал твой сын. Да я его на порог дома не пущу! Ты вырастил подлеца!
– К сожалению, я не воспитывал его. Арсений рос сам по себе, – Андрей подавил вздох. – В этом моя вина.
– До встречи, дорогой мой, – женщина поцеловала его в щеку. – Надеюсь, она будет намного приятней.
– И я надеюсь.
Отойдя от экипажа пору шагов, Рунич оглянулся и попросил:
– Будь с дочерью мягче. А я попытаюсь поддержать сына. Хоть не знаю, как это сделать.
Часть первая. Грех во спасение. Глава 12
Тяжело дыша, Арсений лежал на кровати.
Казалось, он спал. Но это был не сон, а полузабытьё, сквозь которое он слышал каждый шорох, звук, однако открыть глаза был не в силах.
Оглядываясь по сторонам, чтобы никто не видел, Адель проскользнула в комнату. На цыпочках приблизилась и, склонившись к лицу юноши, провела ладонью по волосам.
Арсений вздрогнул, открыл глаза и приподнялся на локте. Растерянно огляделся по сторонам и уронил голову обратно на подушку.
Девушка прикоснулась пальчиком к его щеке.
– Как ты? – в голосе её слышалось беспокойство.
– Лучше, – пересохшими губами прошептал он. – Только голова сильно кружится.
Адель заботливо протянула ему стакан с водой.
– Не надо резко вставать. Ты лежал больше суток. Врач делал тебе успокоительные уколы.
– Адель, мне бы в ванну, помыться.
Она протянула ему руку.
Вернувшись с биржи, Андрей Михайлович сразу же направился в комнату сына. Никого там не обнаружив, обеспокоенный, он начал поиски по дому. Проходя мимо ванной, услышал плеск воды и заглянул в приоткрытую дверь.
Сын лежал в наполненной водой ванной и, закрыв глаза, курил.
Рунич тихо вошел и, прикрыв за собою дверь, с сожалением посмотрел на него. Вдруг он уловил тонкий, сладковатый аромат. От неожиданности вскрикнул:
–Ты куришь эту дрянь?!
Арсений вздрогнул и оглянулся.
– А-а, это ты, папа, – он быстро загасил папиросу в воде.
– Где ты это взял? – Андрей подошёл ближе.
– Купил в трактире.
– Пистолет тоже там купил?
Сын не ответил. Осмотрев свои руки, произнёс:
– Чёртов доктор, исколол всего! Надо бы помыться, а сил нет.
Андрей покосился на синяки и следы уколов.
– Больно?
– Здесь больнее, – молодой человек положил ладонь на сердце и, откинув голову на край ванны, закрыл глаза.
– Отчего ты не спросишь о Ксении Сергеевне? – спросил Андрей.
Арсений кинул на отца испуганный взгляд.
– Что с ней?
– Она больна.
– Больна? – губы его дрогнули.
– Да, – вздохнул Рунич. – Вначале у неё заподозрили чахотку, но, к счастью, диагноз не подтвердился. Оказалось причина нервной горячки – потрясения последних дней. Ей нужно прийти в себя и поправиться. Поэтому с визитом к ней… - Андрей на мгновение замялся, подбирая слова. - Повремени.
– Понятно. Мадам Карницкая не желает видеть меня в своём доме. – Молодой человек едва выдавливал из себя слова. – Я же ничтожество! – его голос сорвался. Он отвернулся и умолк.
Рунич положил ладонь на его руку.
– Я понимаю.
– Ты не можешь понять моей боли! – воскликнул Арсений. – Разве ты знаешь, что такое терять мать или хоронить единственного друга? – он обратил на отца полные отчаяния глаза. – Я готов сам лечь в могилу, только бы они были живы! Ты этого никогда не поймёшь, потому что тебе всегда была безразлична моя жизнь.
– Ты ошибаешься, дорогой, – Андрей погладил ладонью мокрые, спутанные волосы сына. – Ну, почему ты отгородился от меня?