– Что с вами? – Елена поддержала его под локоть.
– Сейчас пройдёт, – Арсений едва перевёл дух от боли в груди.
– Я помогу вам.
– Не стоит ваших хлопот, мадемуазель.
– Нет, нет! Идёмте.
С её помощью Арсений доплёлся до своей комнаты и, опустившись на край кровати, попытался освободить узел галстука. Пальцы рук дрожали. Девушка присела на корточки возле и проворно развязала тугой узел, тревожно поглядывая на его побледневшее лицо.
– Так лучше?
– Там, – прошептал Арсений, прижимая руку, к бешено прыгающему в груди сердцу. – В ящике стола, лекарство.
Не договорил. Комната поплыла перед глазами. Теряя сознание, Арсений видел испуганнее глаза.
Арсений пришёл в себя и обнаружил, что лежит на кровати. В нос ударил резкий запах камфары. Левую руку на сгибе саднило. Рядом доктор. На фоне окна – отец.
– Очнулись? Скажите спасибо Елене Лукинишне. Я был у её сестры, и, когда вам стало плохо, она позвала меня. Продолжаете пить, любезный? Хотите к праотцам?
Арсений равнодушно махнул рукой.
– Не вижу в жизни смысла.
– Бросьте, Арсений Андреевич. Что за пессимизм! – врач похлопал его по руке. – Не торопите судьбу. Неужели все поэты таковы, а? Запомните, дорогой мой пациент, нашей жизнью распоряжается бог!
Молодой Рунич покосился в сторону отца.
– Моей жизнью распоряжается дьявол.
– Да вам, друг мой, нужно совсем другое лечение. Вам влюбиться нужно! – пытаясь развеселить своего пациента, доктор считал его пульс. – Оглянитесь, вокруг столько красивых барышень.
– Чушь, – поморщился Арсений.
– Не будь неблагодарным! – возмутился Андрей. – Доктор столько раз помогал тебе, а ты ему грубишь.
Краев набирал в шприц лекарство.
– Вы в расстроенных чувствах. Сейчас сделаю вам укол, и вы уснёте. Хороших вам сновидений, юноша.
Наклонившись к доктору ближе, Андрей беспокойно спросил:
– Думаете, морфий поможет?
– Другого выхода нет. Ему немедленно нужно выйти из депрессии. В противном случае всё может закончиться плачевно. Неужели вы не видите, как он подавлен?
– Я боюсь за него.
– Понимаю. Признайтесь, даже если б у вас были другие дети, Арсений оставался бы для вас единственным навсегда.
– Верно.
– Я давно это понял. Скажите, а как вы отнесётесь к тому, чтобы он сблизился с сёстрами?
– Нет!
– Но…
– Этот вопрос даже обсуждению не подлежит, – глухо прошептал Андрей Михайлович, пытливо вглядываясь в лицо засыпающего сына.
Это были последние слова, которые услышал молодой человек, погружаясь в глубокий сон.
Часть вторая. Пламя на ветру. Глава 2
По настоянию доктора Краева юный сын Рунича каждое утро выходил дышать свежим воздухом в сад. На прогулках его неизменно сопровождала Катерина.
Неторопливо идя по аллее, Арсений задал ей вопрос:
– Тебе не надоела роль охранника?
От неожиданности Катерина, сконфуженно и неуверенно ответила:
– Андрей Михайлович приказал не оставлять тебя одного.
– Не бойся, Катя, – напрямик заверил её юноша. – Я не утоплюсь в нашем пруду и не повешусь на дереве.
– Прости, но после твоих выстрелов…
– В воздух! – перебив, хохотнул Арсений. – Или ты думаешь, я плохо стреляю?
– Выходит, ты это делал нарочно, чтобы позлить отца? – От возмущения Катя даже остановилась. – Поступок глупого мальчишки!
– Согласен. – Арсений сорвал травинку мятлика. Через минуту молчания спросил: – Катя, мне кажется, что ты ревнуешь отца. Или я ошибаюсь?
– Один ты никого не ревнуешь, – пробурчала она в ответ.
– Нет! – опять рассмеялся юноша. – Ревность мне не знакома.
– Счастливый.
Недалеко от входа в дом он сел на скамью. Катя расположилась рядом.
– У твоего отца есть женщина из высшего общества, и он никогда не посмотрит на такую девушку, как я, – с грустью вздохнула она. – А с чего ты взял, что я ревную его?
Арсений внимательно смотрел на разрумянившееся лицо девушки.
– Потому что ты любишь отца. Разве не так?
Катерина промолчала.
Оказалось, сын хозяина обладал немалой проницательностью и точно разгадал её чувства и мысли относительно Андрея Михайловича.
– Катя, ты ещё будешь иногда говорить со мной на запретные темы? – лукаво шепнул он.
– Да.
Повисло молчание, которое прервала Катя.:
– Скажи, только откровенно, а ты любишь отца?
– Не знаю, – уже серьёзно отозвался Арсений. – Правда, не знаю. Но без отца мне всегда тоскливо и одиноко. Даже в самые светлые дни моей жизни мне постоянно не хватало его. Странно, правда? Мне хочется и не хочется быть рядом с ним. Всю свою сознательную жизнь я испытываю это мучительное раздвоенное чувство.