— Стич сказал, что ему надо… Ага! Стич! Он же сам предложил мне отправиться отыскать моего племянника! Чёртов соглядатай! Я всё понял! Я давно видел, что его длинный нос торчит из каждой щели моего дома! — лидер луддитов снова впал в гнев, — А мой Исайя! Мой мальчик! Что с ним?
— Позвольте мне, мой господин, самому возглавить поисковую группу? — тихо проговорил самый давний соратник лидера секты, — Я привлеку для этого дела Ладдела и Смита, а поможет мне Котрейн.
— Да-да, конечно, мой верный Питер! — нечасто доводилось окружающим видеть лорда Чарльза растерянным, — Немедленно займись этим! Да! И Стича найди! Найди его! Особенно если с моим Исайей он что-то сделал!
Бывший голландец посчитал нужным из опасения стать свидетелем припадка гнева лидера тайного общества луддитов быстро покинуть кабинет, непрерывно кланяясь. Закрыв за собой двери, он кивнул охраннику и пробурчал себе под нос по-русски:
— Господи! Стар я стал для таких игр! Хорошо, что этот Стич оказался таким глупым и уверенным в себе, и покинул дом до моего предполагаемого разоблачения. Надо скорее прирезать его, чтобы и тела не нашли… Ох! Бедный Исайя, каково ему сейчас сидеть в трюме корабля, идущего в Нью-Йорк… Хе-хе… Однако, если бы старый Чарли знал, сколько дел получилось провернуть, прикрываясь его тайными операциями, а сколько вообще руками его сикариев… Хе-хе.
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
— Что скажешь, Пётр Алексеевич? — я тепло обнял Обрескова, который, словно метеор, носился промеж дружественных нам европейских столиц, ища выгодные России решения в условиях идущей войны, — Не срастается наш комплот? Моро опять хвостом крутит?
— Именно так, Государь. — кивнул мой верный дипломат, — Франция по-прежнему не желает принимать на себя хоть какие-нибудь внятные обязательства, рассчитывая, что именно мы примем всю тяжесть войны с коалицией.
— Понятно, понятно… Талейрана не сдвинуть?
— Истинно так, государь. — усмехнулся Обресков, — Ему кажется, что он может всех обхитрить, а время играет за него.
— Но всё-таки, что-то французы желают обсуждать? Вряд ли они просто выставили тебя за дверь, Петя, а? — также улыбнулся я.
— Это да… Талейран предложил обсудить послевоенное устройство мира, особенно приобретения Франции, причём в основном за счёт нас и Испании, что это начисто лишает смысла подобные переговоры. — почти пропел окончание фразы мой соратник и друг.
— Только ты им, конечно, это не сказал. — я уже просто засмеялся, отлично зная методы Обрескова.
— Ну да, в Париже остался Самарин, он не хуже Талейрана умеет напускать тумана и вести долгие бессмысленные переговоры. Пускай языки почешут, лишним не будет. — дипломат хитро кивнул.
— Ясно… Тестюшка имеет отличный повод также потянуть время… — я потёр уставшие глаза.
— Всё так, государь. Испанцы указывают на невозможность отвлечь свои войска, пока нет твёрдой уверенности в позиции Франции.
— Всё ожидаемо, друг мой: мой дорогой тесть слишком уж боится Джервиса, который угрожает десантами и блокадой, кроме того, он затаил обиду за то, что мы его не поддержали полностью по Бразилии, да и воевать сейчас у испанцев, как показала война с Францией, не очень-то и получается. — довольно зло рассмеялся я.
— Но, откуда у Моро такая уверенность, что он может диктовать нам условия, государь? — Обресков был одним из немногих, кто имел право задавать мне любые вопросы.
— Причины этого достаточно очевидны: Моро прекрасно знает, что Испания будет выжидать, а мой дорогой брат по нелёгкой монаршей доле, король английский Георг, крайне недоволен именно нашей позицией, а уж Франция здесь играет роль второстепенную. — я с улыбкой принялся доносить до моего главного дипломата тайны, открытые мне нашей разведкой.
— Тебе, Пётр Алексеевич, прекрасно известно, что бывший штатгальтер Республики Объединённых провинций, давно уже списанного европейским обществом со счетов, проявил себя очень ярко, внезапно обнаружившись у нас в Гамбурге, где он заявил о полном отказе от всех предыдущих заявлений, которые старый Оранский якобы вообще не делал. Вильгельм заявил, что он находился в плену, и никаких прав владения Нидерландами своему лондонскому родственнику вовсе не передавал — всё это целиком обман англичан.
Мы этим действием достигли эффекта настоящего взрыва. Батавские голландцы, единственные оставшиеся реальные наследники Республики, теперь окончательно почувствовали себя вольными птицами и официально присоединились к нам в войне с Великобританией и Империей. А германские князья орут так, что даже императору Францу уже не под силу заткнуть им рот — владетеля, пусть формально не относящемуся к Священной Римской Империи, беззаконно и некуртуазно попытались лишить его земель.