Славу Михаил Илларионович получил именно такую, о какой мечтал — славу сокрушителя империи! Титулы, ордена прилагались. К тому же после пленения Франца война в Центральной Европе закончилась — противник складывал оружие, гарнизоны сдавались. В этот момент задачей нашей армии стало скорее наведение и поддержание порядка, чем собственно война.
Да и наш Балтийский флот, наконец, показал себя во всей красе — Языков вполне удачно атаковал совершенно расслабившихся англичан, намеревавшихся удерживать побережье Нидерландов за счёт морских перевозок из Великобритании. Джервис отправился на Средиземное море, рассчитывая там нанести нам поражение, а Эльфинстон не имел того авторитета и способностей. Так что, под удар нашей эскадры попал старый служака Хотэм[5], ведший свой караван к Амстердаму.
Все три его линейных корабля погибли, а вот большинство перевозивших солдат и припасы торговых судов сдались Языкову, что стало огромным позором для королевского флота Великобритании, флаг спустил фрегат Минерва. Капитан Мюррей был проклят за это, но сам факт сдачи в плен британского корабля был очень громким событием.
Эльфинстон собирался было отомстить, но сам попал в шторм и едва не лишился флота, так что некоторое спокойствие, пусть и пока вре́менное в Нидерландах мы получили. Однако же умиротворение Европы продлилось очень недолго — британцы, увлёкшись резким расширением связей с Индией, притащили в Старый Свет чуму.
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
— Я никогда не говорил, что Россия закроет Испании кредит, Ваше Превосходительство. — русский посланник Гурьев иронично развёл руками, — Я лишь довожу до Вашего сведения, Ваше Превосходительство, что мой Государь считает весьма рискованным Вашу политику расходов.
— Ваша церемонность меня раздражает! Андрес, мы с Вами знакомы уже восемь лет! — взревел в показной ярости Годой, стукнул кулаком по столу, крепко схватил бокал с вином и жадно приложился к рубиновой жидкости.
— Но, друг мой, Вы сами ведёте себя так, словно мы общаемся исключительно официально! — снова усмехнулся посланник, — Намерения моего Государя, его замечания я передал Вам в частном порядке, а Вы так нервно отреагировали на это…
— Дева Мария! — с тоской просипел первый министр королевства и снова припал к бокалу, — Но как я ещё могу ответить на пожелания Вашего Государя, кои полностью противоречат воле Государя моего?
— Но, я считал, что я Ваш друг…
— Друг! Друг мой, прошу принять мои извинения! — церемонно поводил бокалом в воздухе герцог.
В ответ русский посланник с неменьшей элегантностью отсалютовал уже своим кубком и сделал небольшой глоток.
— Мануэль, друг мой, осмелюсь заметить, что Испания всё же нарушает свои обещания по подготовке к войне, да и чума, поразившая Лиссабон, не встречает должного противодействия. Ещё немного и вся страна погрузится в пучину бедствия, а ваше правительство…
— Правительство, Андрес, не может найти и жалкого реала[6] на жалование солдатам и матросам. — Годой был мрачен и заливал своё недовольство вином.
— Всего месяц назад я собственноручно передавал…
— Андрес! — снова бахнул кулаком глава правительства Испании, — Поверь мне, я лично влезаю в долги, чтобы удовлетворить желаниям моих монархов, но их аппетиты растут с каждым днём! Нам не хватает средств! Не хватает!
— Мануэль, — проникновенно проговорил Гурьев, — корабли в Кадисе начинают гнить, оговорённые полки не формируются, чума движется по стране, в которой царит голод. Кто, по-Вашему, в глазах народа виновен в этом и ответит за всё это?
— Да! Это буду я! Я! — взвыл Годой, снова отпив вина, — Андрес, именно я стану тем козлом отпущения, который будет принесён в жертву за грехи моих господ. Я уже давно перестал даже думать о собственном доходе, я понимаю, что мне не выжить!
— Герцог! Придите в себя! — тон посланника ничуть не изменился, по-прежнему излучая спокойствие и иронию, — Ваша гибель, равно как и гибель Испании, вовсе не наша цель — мы вытащим Вас из этой каши, но не прямо сейчас. Нам требуется немного потянуть время, пока великая победа не поднимет дух народа и не даст нам новые варианты решения проблемы. Король и королева совершенно безумны?