Словно муравьи, русские солдаты с огромной скоростью распространились по городу, беря его под контроль. Местная хунта не успела даже ничего сказать. Хотя, что они могли возразить, если им тотчас же предъявили договоры о совместных действиях, подписанные как отцом, так и сыном Бурбоном, причём оба были подтверждены Верховной Хунтой в Мадриде, а также лично генералом де ла Куэста[3], назначенным главнокомандующим армией Испании. К тому же войск в Альхесирасе толком и не было.
Карпухин в день высадки, не откладывая дела в долгий ящик, отправился на рекогносцировку. Три недели русские корабли сновали между Альхесирасом и Цареградом, высадив в Испании более сорока тысяч человек, включая все две русских осадных бригады, два отдельных медицинских батальона и весь резерв чумного ертаула.
Первая схватка состоялась на второй день — генерал Коллингвуд[4], генерал-губернатор Гибралтара, заметив движение на испанских укреплениях вдоль границ полуострова, отправил в разведку роту пехоты. Возможно, что это могло бы принести большие неприятности для Карпухина и его свиту, так как их сопровождали всего-то три десятка Олицинских драгун.
Командовавший кавалеристами юный подпрапорщик Капунин собирался было дать своим людям отдых после тяжёлого плавания и последовавшего сразу за этим довольно неприятного перехода, но присутствие высокого начальства заставило его изменить своё решение и приказать занять оборону по всем правилам армейского Устава. Это и стало главной причиной того, что бой оказался скоротечным и завершился в пользу русских.
К тому же в плен попал первый лейтенант девятого британского пехотного полка Кристофер ван Хаут, богатый наследник, любимец женщин, гуляка и бездельник, отлично знавший каждый закоулок Гибралтара. Именно его рассказы дали Карпухину полное понимание настроений гарнизона, а также общее представление о готовности крепости к осаде.
После первой схватки русская пехота начала быстро прибывать на укрепления, наводя там порядок, беря под контроль испанские войска, стоявшие там ранее. Над землёй незамедлительно повисли никосферы отдельного воздушного полка. Сапёры принялись оборудовать позиции артиллерии, намечаемые штабом фельдмаршала, и обустраивать дороги, которым предстояло выдержать движение тяжёлых осадных орудий и многих пудов припасов.
Местное население с восторгом восприняло появление русских. Во-первых, драгуны быстренько ликвидировали все банды, свирепствовавшие в окру́ге, аккуратно развесив негодяев по деревьям вдоль дорог. Во-вторых, закупки продовольствия для снабжения особой армии осуществлялись не бесплатно, как это привыкли делать королевские служащие, а за звонкую монету, причём цены были весьма приятными для поставщиков. В-третьих, население, привлекаемое для выполнения земляных работ, получало отличную плату, теми же серебром и золотом. Ну и в-четвёртых, англичан здесь очень не любили.
Так что, вскоре на русских трудилось более сорока тысяч испанских крестьян, с энтузиазмом роя землю и перетаскивая тяжести. Кстати, позиций строить пришлось значительно больше, чем планировалось, ибо вместо пятидесяти тысяч солдат союзников в деле участвовало только восемь, что серьёзно меняло всю ситуацию.
Ушаков и Карпухин ежедневно устраивали совещания, определяя дальнейшие планы. Сразу же, чтобы враг не скучал, наш флот принялся его активно беспокоить, прощупывая систему батарей англичан на море. Паровые фрегаты Мышецкого то и дело показывались в их видимости, поднимая никосферы, промеряя глубины и определяя пределы дальности стрельбы орудий противника.
Коллингвуд понимал, что скорой помощи от Джервиса ждать не приходится: бедняга-адмирал был ранен при Картахене, к тому же его корабли, и так потрёпанные русскими, пострадали от штормов во время прохождения вокруг Пиренейского полуострова, а этим воспользовался де Галль. Флот Понанта атаковал истерзанных англичан возле островов Силли[5]. Французы желали отомстить давно ненавидимому противнику той же платой унижения, что долго терпели сами. Джервис дрался как лев, оставив врагу на растерзания целых пять кораблей, он вывел остальные из боя и сохранил флот для Англии.
Впрочем, ему самому это не принесло ничего хорошего, в конце сражения славнейший адмирал Британских островов был снова тяжело ранен и умер на мостике, так и не узнав, что его план увенчался успехом.
В таких условиях у Гибралтара только и было надежды — просидеть в осаде как можно дольше. Следовало ждать, что король Георг либо сможет собрать новый флот, либо заключит мир. Коллингвуд был человеком деятельным, так что англичане пытались беспокоить наши войска непрерывными вылазками, что, впрочем, им не очень-то удавалось: никосферы лишали противника шансов что-либо совершить при дневном свете, а ночью русские егеря были более зорким и внимательным противником, чем того хотелось бы губернатору Гибралтара.