— А Вы что, не знаете? Газет не читали?
— Я только вчера прибыл — задержался, мундир подгоняли — еле успели, а с парада на полковую пирушку, утром — к Вам. — Никитин даже покраснел, как ему было неудобно перед симпатичным и немного смешным штабным.
— Ах, молодость-молодость… — ласково улыбнулся полковник, — Ну уж ладно, просвещу как смогу. Польшу даже не обсуждали, так же как и Валахию, поворчали по поводу Сербии, Баната и Срема, драка была за Славонию, Хорватию и Далмацию, но мы оставили Венеции Истрию[5], а Венгрии Вараждин[6] и Осиек[7], и на том сошлись — Россия прирастает новыми землями.
— А Австрия что, всё это проглотила? — глаза молодого человека горели энтузиазмом, теперь, когда нашёлся некто, готовый рассказать ему новости политики, он желал выяснить всё.
— Во-первых, за нас были Франция и Испания, все три их правительства, а во-вторых, нет больше государства Габсбургов — Франца заставили отречься, доигрался бывший император, Священная Римская империя Германской нации объявлена распущенной. Да и единой Габсбургской короны больше нет — её разделили. Самые крупные куски: королевства Австрия и Венгрия, да ещё в придачу куча герцогств и княжеств.
— Не ожидал. — медленно проговорил Никитин.
— Эх, поручик, а неудачу Фредерика Датского кто-то ожидал? Вот то-то и оно! Что? Такая ругань была на Конгрессе по поводу Ганновера и Голландии, Господи Упаси! Пять дней никак решить не могли. — пришёл в крайнее возбуждение полковник, и его речь стала более невнятной, — Фредерик и Государь стояли за датское владычество, Бэггли и Моро ни в какую не соглашались, немецкие князья, вообще, грозились в таком случае от всего отказаться, даже Бранденбург ворчал, что никак нельзя дать данам такую волю. Так и спорили, пока наш Государь не предложил всем пойти на уступки.
Герцогом Браушвейг-Люнебургским согласились признать старшего сына датского короля, Вальдемара, причём в случае восшествия его на престол Дании, права на герцогство переходили к его младшему брату, Александру. Таким образом, вариантов расширения границ скандинавского королевства не произошло, но зато династия получала новые владения.
Как же Фредерик огорчился! Вид у него был на параде, словно только лимонами его и кормили! — смеялся полковник, он будто бы даже стал выше ростом, глаза его горели, а на лице появился румянец.
— Я не понимаю, как Испания-то сохранилась? — покачал головой молодой офицер, — Три государства, два императора, Мадридская хунта, все между собой воюют.
— Государь сразу сказал, что все их разногласия должны быть разрешены между ними самими. — пожал плечами Деревин, — Лишних вопросов не было, даже Бурбоны и де ла Куэста молчали в тряпочку.
— Так как же они будут?
— Пока как есть, но Испания будет считаться единой. Додавит их Государь, не переживайте, Павел Иванович! — говорил полковник уже тише, да и шепелявил значительно меньше. Он явно успокаивался.
— Ох, дела… — юноша никак не мог собраться с мыслями.
— Да уж, таких дел в мире ещё не было. — ласково смотрел на Никитина немолодой офицер.
— Как всё-таки прекрасно сидит на Вас новый парадный драгунский мундир, Павел Иванович. — вздохнул седой полковник, — Мне прямо жалко, что медицина определила Вас неспособным к продолжению службы.
— Последний раз в строю полка… — Никитин сморщился, будто от сильной боли, — Офицерское собрание решило, что моё участие в параде будет необходимо. Даже думать не могу, как мне без службы.
— Ну, Вы не первый и не последний. Мне вот лихо повезло: лошадь споткнулась на галопе, пальцы раздробило, зубы вынесло, но определили к штабной работе. — Деревину явно взгрустнулось, он даже отложил бумаги, — Был бравый кирасир, а вот теперь штабной бумагомарака.
— Как бы было прекрасно: в строю полка, на триумфе, в этом новом мундире… — глаза полковника затуманились, но он сморгнул непрошеную слезу и вернулся к действительности, — Голова-то часто болит?
— Бывает. Особенно если рядом пальба. — молодой драгун принял участие седого начальника и с робкой улыбкой развёл руками, — Словно девица в обмороки падаю.
— Да, ранения у Вас, голубчик, непростые… Знавал я майора Франсуа Лакасана, мы с ним вместе тогда на службу Государю пришли, тоже кирасиром был… М-да… Так, его, как и Вас, в голову ранило, зажило быстро, но как-то рядом ядро просвистело, так он, бедняга, разом ослеп на правый глаз. Надеюсь, что Вам-то такие горести не грозят! Уже решили, куда поедите, Павел Иванович?
— Ну, меня генерал Соломин к себе звал. Слыхали же, его в наместники новой провинции в Южной Африке прочат?
— Да… — задумчиво кивнул полковник, — Вот, нынешнее время — такого генерала в отставку! Героя Италийской кампании! Да что там, двадцать два пехотных полка будут расформированы, восемь — переводятся в крепостные части, семнадцать кавалерийских — в казаки, а сколько в резерв отправлено, эх!