— Даже так?
— Да, малые суда спускают на воду по всему побережью, а пиратство — штука выгодная, особенно в ситуации отсутствия на море наших эскадр, которые не выходят дальше Крита.
— А порох? Смогут они полностью перейти на свои пороха?
— Думаю, через несколько лет Карно решит и эту проблему. Пусть наши пороха и будут нужны французам для дальнобойной и корабельной артиллерии, но солдатские ружья будут стрелять уже только французским порохом. У немцев на победу есть год-два, а потом французы усилятся, и вот тогда у императора бока затрещат!
Выводы комиссии Державина отлично ложились на доклады Пономарёва и на мои мысли. Франция возвращалась.
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
Примерно аналогичная ситуация складывалась и в Англии — войны последних лет привели к потере почти всех колоний, а одной Ирландии даже для поддержания существующего положения было совсем мало. На острове стремительно доедали накопления прошлых лет, что очень не нравилось привыкшему к жизни в роскоши высшему обществу. Пока до положения Франции было очень далеко — поражения отлично скрашивались очевидным разрушением вражеской империи, которая была главным противником Британии всё восемнадцатое столетие, но всё же…
Экономика Англии беднела, заводы горели, торговцы теряли доходы, давление на крестьян возрастало, что приводило к их разорению, люди бежали из королевства. Нужен был источник доходов, который позволит быстро исправить ситуацию. Колониальная торговля сильно ослабела и перестала приносить сколь-нибудь значимые деньги, а налоговых поступлений не хватало даже для восстановления королевских верфей. Парламент мрачно отказывал правительству в дополнительных ассигнованиях, что заставляло остров всё больше и больше зависеть от внешних поставок.
После неудач в Нидерландах правительство короля Георга решило временно отказаться от участия в европейских разборках. Британцы считали, что, пока на континенте насмерть бьются французы и немцы, они могут заняться своими делами и решили сосредоточить силы на завоевании богатейшей Индии. Это было весьма рационально, хотя бы ввиду отсутствия сейчас серьёзной конкуренции со стороны европейских держав, занятых своими проблемами. Однако, такой подход таил как минимум две опасности для нас. Первое — сил, ведо́мых Австрией, очевидно, могло не хватить для противостояния республиканцам, что привело бы к доминированию Франции в Европе, а это России совершенно не было нужно. Второе — усиление Великобритании в Ост-Индии в будущем было вполне способно снова вернуть этому королевству экономическую устойчивость и желание отнимать у нас наши земли и доходы.
Положение же третьего большого игрока на европейской доске, Священной Римской империи, было сложнее, чем у прочих — экономика всей Германии была в ужасном положении, разрушенная войнами. Потери населения были просто чудовищны. Внешняя торговля и колониальная деятельность были для немцев почти недоступны. Деньги Габсбурги получали пока, только выжимая досуха податное население, откровенно грабя вовлечённых в войну курфюрстов, ну и ища креди́ты в расчёте на трофеи от успешных военных кампаний.
Такая ситуация делала направление устремлений императора вполне понятными — Франц, резко усилившийся после получения почти всей Баварии и Силезии, ставших его главным источников доходов, хотел приобрести в личную собственность и прочие германские земли. Это сделало бы Империю, наконец, единым государством и убрало все ограничения для увеличения поступлений в казну, столь страдавшую от военных расходов.
Император практически не скрывал своего лютого желания лишить многочисленных мелких владык власти, что делало его крайне непопулярным среди немецких аристократов, которые никак бы не желали потери своих доходов. Германские князья хотели сохранения сложившегося веками Status Quo[6], при котором император был всего номинальным главой государства, и в другом положении непременно бы дружно выступили единым фронтом против моего братца по серьёзному монархическому делу. Однако сейчас их заставляла примериться с ним чудовищная опасность, исходящая от Франции, которая могла лишить их не только их денег и власти, но и само́й жизни. К тому же с исчезновением Пруссии всякий противовес Габсбургам в Германии исчез, и реальной силы, способной возглавить недовольных и повести их и против Вены, и против Парижа, просто не было. В общем, Империя сейчас сражалась с Францией. Так же, как и республика, она делала это из последних сил, рассчитывая на будущие трофеи и репарации.