⁂⁂⁂⁂⁂⁂
— Еремей Иванович, что, так уж и пора этого блаженного снова на свет вынимать? — морщась, словно съел лимон, проговорил полный и краснолицый джентльмен.
— Пора, Василий Петрович! — твёрдо отвечал ему Сидоров — У тебя никак не выходит всю эту вольницу под себя подобрать. Ты человек опытный, преданный и удачливый, но занять место Светоча веры — уж извини, не сможешь. Неровня ты своему сэру Чарльзу — у того глаза словно огнём горят, да и давит он искренней, обжигающей верой. Почти короля заставил себя слушаться!
— Ну, это да! — выдохнул по-прежнему кривящийся человек, известный ранее как Аарон Гриффин, — Но ведь не заставил же!
— Слишком просто было бы, Василий, и слишком непродуманно. С чего бы английские аристократы согласились на такое? Стать пуританами[26]? А они бы согласились, но очень и очень постепенно! У государя есть любимая присказка про правило варки лягушек… Слышал?
— М-да… Слышал… Трубецкой тоже её любил. Только попробуй, удержи этого бешеного! — развёл руками бывший голландец, португалец и даже англичанин.
— Надо, значит, удержать. Ты тогда чудом ушёл. Второй раз может и не получиться, Василий Петрович. — посмотрел в лицо подчинённому Сидоров.
— Понятное дело. Вот и думаю как?
— Думай. Я, почитай, год его из-под внимания местных выводил. Труды большие, но без сэра Чарльза луддиты[27] твои словно без батьки… — медленно ронял слова Еремей.
— На него большие надежды? — прищурился бывший голландец.
— Немалые. Заводы должны гореть, а его самого подле нового короля, чтобы ни одна душа не заметила. Пусть он в Лондоне, кого хочет, убеждает, хоть архиепископа Кентерберийского! Только чтобы на самый верх не лез — помешает во многом, да и припомнят его те, кому не следует…
— Только его готовишь королю Георгу аки свинью подложить, Еремей Иваныч?
— Прости, друг мой, всего не расскажу. Однако все яйца в одну корзину точно класть не будем. — усмехнулся Сидоров.
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
Высокий однорукий человек в надвинутой на глаза шляпе вышел из неприметного экипажа, остановившегося возле запертых ворот усадьбы Элфорд-Хаус. Гость спокойно постучал, дождался, когда к нему выйдет недовольный небрежно одетый слуга, после чего неожиданно ударил того по голове короткой дубинкой, срывавшейся доселе под его широким плащом. Без видимого труда однорукий оттащил бесчувственное тело привратника за ограду, открыл ворота для повозки, затем снова затворил створки дверей, и поместье вновь погрузилось в тишину.
В Элфорд-Хаусе между тем творилось ещё что-то неладное — несколько человек в чёрном деловито, будто муравьи, сновали по территории, коротко переговариваясь друг с другом. Повозка докатилась до лестницы главного дома, остановилась, из неё пружинисто, словно мячик, выпрыгнул толстый пучеглазый и краснолицый человек, которого один из одетых в чёрное тут же провёл вглубь особняка.
Немолодой господин с изнеможённым лицом сидел в отделанной дорогими панелями из красного дерева библиотеке в домашнем халате и читай старинную Библию. Он удивлённо вздёрнул голову, услышав скрип двери.
— Здравствуйте, сэр Чарльз! — вошедший толстяк поклонился хозяину дома.
— Питер? Вы? — неверяще замотал головой тот и выронил Библию.
— Если позволите, Аарон. Как-то привык уже к этому имени! — ласково усмехнулся гость и без спроса присел в свободное кресло.
— Конечно-конечно… Аарон, да… Я, признаться, думал, что Вы мертвы!
— Так же, надеюсь, думают ещё многие. Мне совсем не понравился визит солдат в мой дом, благодаря которому я потерял довольно много…
— Я не мог…
— Я совсем не виню Вас! — поднял руки толстяк, — Пытки — вещь крайне неприятная… Но, сейчас я совсем не об этом. Вы, сэр Чарльз, теперь вне внимания монарха, сидите в своём Линкольншире и зализываете раны. Ваш старый покровитель, предавший Вас и волю Господа, прибывает на пути в ад, а его сын, человек значительно более легкомысленный, забыл о Вас…
Хозяин поместья после слов своего былого помощника явно приободрился — тот, очевидно, пришёл сюда не ради мести предателю.