Это лишь доказывает, что я голос разума, который как раз и пытается бороться с твоей болезненной зависимостью.
Голос разума, который предлагал мне лезть в петлю!?
Извини, погорячился, больше не буду. Только ты больше не читай этой дряни!
А вот хрен тебе! Такой голос разума мне не нужен!
После этого диалога я с ещё большим рвением взялся за изучение статей из газет и устава, стараясь наиболее интересные места заучить наизусть, от физических нагрузок я тоже не отказывался. Оппонент теперь почти не появлялся, но я чувствовал, что стоит только дать ему волю, как этот гад снова проявится во всей красе.
На двенадцатый день моего санаторного отдыха, Воробьёв меня удивил, приказав идти за ним, что я и выполнил без промедления. Наконец-то в моей судьбе что-то прояснится! Далее он отвел меня в соседнюю комнату, по размеру и отделке сходную с моей, но обставленную под кабинет. За столом сидел незнакомый мне майор госбезопасности - худощавый мужчина лет пятидесяти с интеллигентным лицом в очках. Перед ним на столе лежали листы моего допроса и толстая тетрадь. Увидев меня, он указал на стул напротив себя:
Садитесь, Андрей Иванович, позвольте представиться: майор госбезопасности Соболев Платон Николаевич. У меня есть к Вам есть несколько вопросов.
Эти "несколько вопросов" растянулись на весь день с перерывом на обед. Сначала Соболев интересовался подробностями моей одиссеи, подробно углубляясь в мотивацию. Например: "А зачем было возвращаться для того, чтобы всего один раз выстрелить по преследующему танку?.. Почему не вступили в бой после первого выстрела, а бросились в бегство?.. Как Вам в голову пришла мысль присоединиться к немецкой колонне?.. Почему Вы решили сдаться советской власти?.." - и в том же духе. Слушая мои ответы, он периодически сверялся с протоколом допроса и делал пометки в тетради. После обеда Соколов перешёл к вопросам о моей семье и политических взглядах. Здесь у меня были заранее заготовлены хорошо продуманные ответы, которые, по всей видимости, его полностью удовлетворили.
Под конец беседы дошла очередь и до моих планов:
Ну вот Вы и в СССР, куда так замечательно прибыли, а есть ли у Вас какие-нибудь планы, предположения, как и где будете жить? Чем заниматься?
Если это возможно, я бы хотел устроиться работать на Горьковский автомобильный завод, я ведь люблю технику и хорошо в ней разбираюсь. А в следующем году пошёл бы на вечернее в Автотранспортный техникум. Печально, что этот год потерян для учебы.
Далее мы ещё немного поговорили об автомобилях и тракторах, при этом майор показал себя хорошим знатоком техники, после чего наш разговор закончился.
Следующие два дня мною вновь были проведены в одиночестве, которое нарушал только молчаливый Воробьёв, приносивший поесть и выводивший меня в сортир. И только на третий день после того допроса Соболев вновь вызвал меня к себе.
Ну что ж, - начал он после приветствия, - руководство, наконец, решило, что пора изменить Ваше положение.
Я напрягся, ожидая поскорее услышать долгожданную новость, но Соболев не спешил говорить о самом важном для меня.
Насколько я смог убедиться в время нашей прошлой беседы, Вы прекрасно осознаёте ценность Вашего трофея для советского государства. И это действительно так, мало того, ценность предоставленных Вами документов сопоставима с ценностью танка. Однако была опасность, да и сейчас она остаётся, что немцы могут узнать об этих наших приобретениях, а это серьёзно осложнило бы наши двухсторонние отношения, которые имеют важнейшее значение для безопасности и развития советского государства. Поэтому все то время, что Вы тут отдыхали, мы неустанно работали, отслеживая реакцию немцев на пропажу танка и документов. На сегодняшний момент можно сказать, что если немцы и подозревают, что танк находится у нас, то только на уровне смутных предположений. И наша задача состоит в дальнейшем обеспечении секретности. Я всё это говорю для того, чтобы Вы прониклись важностью сохранения военной тайны, а мы в свою очередь предприняли исчерпывающие меры для засекречивания всего, что связано с данным делом, - сделав паузу в столь убедительном дискурсе, он протянул мне два отпечатанных на машинке листа, - вот, читайте!
Я взял предложенные мне бумаги и погрузился в чтение. Как следовало из первых строк, это была моя новая биография, согласно которой я Ковалев Андрей Иванович (хорошо хоть фамилию не придется в очередной раз менять) родился и рос в Вологде, где закончил семилетку, после которой работал в авторемонтных мастерских, в двадцать лет был призван служить в войска НКВД, там во время службы проявил находчивость и героизм (причем отмечено, что на любые вопросы о подробностях подвига, я должен отвечать: "Военная тайна"), за что был повышен в звании до отделенного командира и награждён орденом Боевого Красного Знамени. По прочтении этих строк у меня перехватило дыхание. Зная из исторических источников о суровых нравах этого времени, я был бы рад, если бы меня просто отпустили восвояси, а тут - целый орден, да ещё какой! Увидев по выражению моего лица, что я прочитал о награде, Соболев продолжил:
Советское государство умеет быть благодарным, вот ещё смотрите! - и протянул мне маленькую книжицу. Взяв которую, я прочитал на обложке: "Сберегательная книжка", пролистав её узнал, что она открыта на моё имя на сумму шестнадцать тысяч двести двенадцать рублей тридцать семь копеек, - книжка открыта в центральной сберкассе Горького, Вы ведь не передумали туда ехать?
Да, да, огромное спасибо! - Честно говоря, я был несколько ошарашен объёмом милостей от советского правительства.
Не стоит благодарить, тем более меня, не я же принимал решение о наградах, я даже не ходатайствовал, тем не менее, полагаю, что вознаграждение соответствует заслугам. Итак, продолжим, - он протянул мне ещё два листа, - Это ходатайство о приеме в Автотранспортный техникум, невзирая на уже начавшийся учебный год, и характеристика с места службы, очень положительная, Вы уж постарайтесь нас не подвести. Далее, - он положил передо мной одну за другой четыре книжицы, - Свидетельство о рождении, аттестат о семилетнем образовании, паспорт и служебная книжка отделенного командира внутренних войск НКВД. Вы должны это все подробно изучить и запомнить. Если будут спрашивать, почему Вы, орденоносец, не являетесь комсомольцем, будете отвечать, что верующий, впрочем, в бумагах всё написано. Тут ведь такое дело, в войска НКВД мы Вас на службу принять можем без проблем, а в комсомол надо по всем правилам поступать. Теперь вот ещё что: награждение будет в Москве двадцать второго октября, там необходимо присутствовать в военной форме, поэтому за оставшееся время Вы должны пройти строевую подготовку, всё таки польские уставы отличается от советских, ну и принять присягу, надеюсь возражений нет?