Но, пожалуй, самое сильное беспокойство испытывали те немногие взрослые, которые избежали ареста.
Некоторые из них довольно отчетливо представляли себе, почему их пощадили. Они находились в дружеских отношениях с властями и боялись, что теперь им нельзя оставаться в поселке, так пострадавшем во время облавы. Они задавались вопросом, стоило ли так старательно держаться в стороне, если все равно каждый поступок, каждое слово может быть истолковано как поддержка либо бунтовщиков, либо полиции? Но кто мог ответить на это?
Иное дело — Дженни, жена Вудро Вильсона Лусеро, о которой, по-видимому, забыли случайно. Вудро активно участвовал и в забастовке, и в кампании по сбору средств в помощь безработным. К тому же его смертельно ненавидел Бэтт Боллинг. Да и Дженни по мере сил работала во вспомогательной женской организации и швейном кружке. Дженни догадывалась, что головорезы не тронули ее либо потому, что она была anglo из штата Айова, либо потому, что Вудро в отличие от большинства жителей испанского происхождения исповедовал протестантскую веру и посещал церковь. Тот факт, что ее дом не обыскивали, по-видимому, восстановит испанцев против нее. А может, их с Вудро ждут неприятности с другой стороны.
Дженни считала, что ей следовало бы быть чуточку похитрее с помощниками шерифа. Они так удивились, увидев здесь, в центре Ла Сьенегиты, светловолосую женщину-американку, что оробели и ушли. Если бы она немножко поскандалила, вызвав у них подозрение, будто она что-то прячет, и если бы в ее доме сделали небольшой обыск, то испанцы убедились бы, на чьей стороне Дженни и Вудро.
В представлении Дженни жители Ла Сьенегиты были добродушными, веселыми, симпатичными детьми. Если бы городские власти были поумнее или хотя бы видели, как Вудро играет с ребятами, слышали, как здорово рассказывает он смешные истории, знали, как умеет приласкать, они поняли бы, как мало нужно, чтобы сделать испанцев счастливыми. Они и не просят многого. Не претендуют на власть. Не хотят владеть шахтами. Однако не следует думать, что они дадут над собой издеваться. Они не потерпят этого, как не потерпят шахтеры anglo. Давно, когда здесь работал ее отец, дела на шахтах тоже бывали плохи. Тогда anglo поднимались наверх и бросали работу со словами: «Возьмите двоих на место каждого из нас, пусть они копают вам уголь».
Так же поступили и испанцы. Их возмущение было так велико, что они проявили упорство в борьбе и выиграли забастовку. Если бы им для того, чтобы прокормить семью, понадобилось завладеть шахтами и взять в свои руки власть, они добились бы и этого. И она, Дженни, стала бы им помогать. А раз коммунисты помогают народу, она будет помогать коммунистам независимо от того, что скажет ее сестра Люси.
Дженни мало что знала о коммунизме. Для нее это была слишком мудреная штука. Она недоумевала: неужели нужно переделывать весь мир, чтобы люди могли жить прилично? Может быть, в России это было необходимо, поскольку царь довел страну до разорения, но Америка богата, просто нельзя допускать, чтобы кто-то садился тебе на шею и захватывал все в свои руки.
Хэм Тэрнер смеялся над ее «наивными идеями» и в то же время радовался, что anglo, вроде Дженни, превращаются хотя бы в сочувствующих. Если встать на точку зрения Торговой палаты, получается, что американцы — дураки, довольные своим положением обманутых и угнетенных, и только у иностранцев хватает ума бороться. Хозяева делают вид, что никакой классовой войны нет, столкновения в Реате происходят между патриотически настроенными гражданами и смутьянами-иностранцами, а не между сытыми и голодными. И хорошо, сказал Хэм, если anglo, вроде Дженни, плюют на это вранье и твердо стоят на стороне испанских рабочих.
Дженни не считала себя такой уж сознательной, но никто не смог бы ввести ее в заблуждение насчет классовой борьбы. И она, и Вудро с головой ушли в эту борьбу. Поскольку партия возглавила борьбу за лучшие условия жизни, естественно, они ее поддерживают. А как же иначе?
Какой бы малочисленной ни была партийная организация в Реате, она играет ведущую роль. С ней не могут не считаться даже самые бешеные anglo, которые всегда выступают против коммунистов, какую бы позицию они ни занимали. Даже ее сестра Люси — набожная и добрая женщина — рассердилась на Дженни за то, что та участвовала в сборе средств для забастовщиков. И когда рабочие добились удовлетворения своих требований, Люси все равно продолжала осуждать забастовку только потому, что ее поддерживала партия!
Зато в Ла Сьенегите партия пользуется неизменной поддержкой, даже если ошибается. Некоторые сравнивают руководителей, вроде Хэма и Трэнка, чуть ли не с Джорджем Вашингтоном и Авраамом Линкольном. Эти парни пробуждают в людях доброе, и от голода их избавили. Поэтому народ говорил, что в партии только хорошие люди, а если кто-то окажется плохим, его исключат, как исключили Агапито Ортегу.