- Начинаются! - Разнесся в гостинной радостный возглас старика
Компания вновь собралась, на этот раз за просмотром вечернего выпуска новостей. Снег за окном наконец прекратился и выехала грохочущая техника, ярко-оранжевая, как спелые мандарины. Из-за скрежета серебристых ковшей громкость гигантского плоского экрана выросла на несколько делений, дабы каждое слово доходило до глубины мозга.
Диктор начал, впрочем как и всегда, с хороших новостей: наконец-то запущен проект по созданию имитации Марса, точкой с колониями выбрали какую-то алую пустыню в Австралии. Спустя еще несколько новостей природы и культуры тематика плавно перетекла в международную сводку: на экране плясали люди разных рас и народов, то вооруженные, а то вдруг плачущие над руинами. Каждый репортаж, собранный со всех уголков необъятной планеты, упоминал лишь самые горячие и популярные вести, а они представляли собой репортажи только с горячих точек.
Но неожиданно все изменилось: на экране появился обычный человек в гражданской одежде, внизу телевизора пылала красная полоса, гласившая: прямой эфир с последнего КПП. Там еще шел снег, засыпая все, что только есть вокруг, укрывая белесой пеленой. Людей вокруг было невероятно много, они разбегались как муравьи и было почему. К мосту подъехал черный Мерседес, из него лениво вылез упитанный мужчина, возрастом, приблизительно, от тридцати до ста.
Под светом фонаря проглядывалось и его лицо, на которое сразу устремились все камеры: серая щетина и мешки под глазами создавали образ безусловно гениального политика. Вся семья зависла перед телевизором, стало ясно, что сейчас наступит решающий момент. Страх и скованность, как в кошмаре, окутала каждого сидящего в этот момент перед различными экранами в эту предрождественскую ночь.
Прокашлявшись, мэр начал говорить длинную и запутанную речь, лишь по некоторым обрывкам становился понятен весь смысл его поездки к реке. Слова вроде "Последний пункт", "закрытие" и "мы примем ответные меры" доносили посыл речевых плясок мэра города. Люди, прилипшие к экранам в глубине души уже знали причину происходящего, но как бы стряхивали это осознание с себя при помощи скромных предположений, снимающих напряжение в окружении других зрителей. Вдруг речь оборвалась и ведущий, со спокойным выражением лица, продолжил читать по листку другие новости, которые уже никто не слушал, эмоциональные качели снова качнулись, как и те, что стояли в соседнем дворе. За окном ветки, усыпанные снегом, качались, сбрасывая на землю белые лепешки. Во всех домах на Фрисаелри горел свет, где-то совсем тусклый, как будто доходящий откуда-то издалека, а в некоторых коттеджах все окна жили, вынося на улицу теплое освещение, растапливая весь холод и страх, скопившейся за все это время. Жители и гости Мидл-резиденс снова замолчали, в ожидании, кто первым произнесет хоть слово. Из-за всего, что происходило, с лиц людей слетели праздничные маски, стала видна вся потрепанность от происходящего.
За окном снова падали снежные хлопья, издалека доносилось гулкое уханье совы, обозначающее начало ночи. Изредка по узкой улочке проезжали машины, а по бетонным тротуарам вдоль проезжей части прогуливались люди, а под их ногами потрескивал свежий морозный снег. Значения на градуснике за запотевшим кухонным окном показывали -26, от одних этих цифр морозило нутро.
Тишину разорвал стальной голос отца семейства Милитантти:
- Раньше надо было - сказал он, но уже с меньшей уверенностью в голосе, чем раньше
- Что ты сказал? - Спустя очередную небольшую паузу послышался голос Марии
Снова пауза, за окном проехала снегоуборочная машина, от которой вся мебель начала понемногу покачиваться
- Правильно, что закрыли, но уже слишком поздно, многие попали туда - продолжил он после небольшого "землетрясения"
- Нам и не нужна эта граница. Подумаешь, что своего счастья нет - усмехнулся старик с лицом, похожем на старое яблоко и голубыми, как море глазами
В спор ввязались Олли и Ваэл, затем постепенно всю гостиную заполонили недовольные возгласы и проклятия. Дом, усыпанный снегом и семья в нем разделились на две части. Дети ушли на верх, в надежде что хоть где-то не будет слышно, как остальные рисуют точку невозврата и все сильнее давят на листок бумаги, прямо-таки разрывая его ручкой. В соседнем доме заиграла рождественская музыка, отголоски которой пролезали в закрытые окна Мидл-резиденс.
- Нет, ты не понимаешь! Это же было ясно, что мы не готовы к такому потоку черт знает кого...! - Восклицал Милитантти в лицо голубоглазому старику, прозрачные брови которого постепенно сползали все ближе друг к другу