- Скажите, как пройти на Армянскую?
- Не знаю, - ответил Байрам, - я не здешний... Они разошлись. Но Байраму казалось, что незнакомец
следует за ним по пятам. Чтобы отвязаться от него, Байрам свернул в Старую Крепость и пошел узенькими и извилистыми уличками. Однако незнакомец с подозрительным упорством шел за ним. "Что за чертовщина? - недоумевал Байрам. - Кто б это мог быть? С виду как будто человек не плохой. А что затаил в душе - попробуй разберись!..."
Худощавый человек неотступно следовал за ним на расстоянии десяти пятнадцати шагов.
Когда Байрам вышел из узенького переулка на широкую, как площадь, улицу, ветер снова хлестнул ему в лицо колючими песчинками. Заслонив глаза рукой, он остановился и повернулся спиной к ветру. "Вот пристал, мерзавец, и, кажется, не думает отвязаться!" - подумал Байрам, украдкой посмотрев на незнакомца.
Но это был уже не тот, не прежний незнакомец. За Байрамом шел теперь другой человек - пожилой, низкорослый, с густой окладистой бородой. На нем была длинная чуха из черного кашемира и' высокая каракулевая папаха табачного цвета. Из-под чухи виднелась свисавшая полукругом золотая цепочка от часов. "Ах" чорт побери! А я-то было струсил!" - подумал Байрам и еще раз посмотрел на человека, который, видимо, и не думал преследовать его. Под сильным порывом ветра, бородатый незнакомец повернулся назад, точно так же, как и Байрам, и, переждав мгновение, снова пошел дальше.
Байрам обрадовался и, забыв об осторожности, задал ненужный вопрос незнакомому человеку:
- Дядюшка, - да буду я жертвой твоей! - скажи, пожалуйста, как пройти на Кубинку?
Незнакомец протянул указательный палец вперед.
- Вот гляди. Выйдешь из ворот Крепости, пройди прямо по той улице. А там уж любой тебе укажет.
- А далеко это отсюда?
- Да нет! Рукой подать! - ответил незнакомец, приостановившись, и впервые внимательно посмотрел на Байрама. - Из деревни, что ли?
- Да, только что приехал, милый человек.
Не только внешностью, но и манерой говорить Байрам старался походить на крестьянина. Да, впрочем, ему и стараться было незачем. За те пять лет, что он прожил в городе, его речь мало изменилась.
- Ну, а как ты очутился в этой части города? - спросил незнакомец...
Байрам ответил не сразу. Вопрос застал его врасплох. В самом деле, как он мог очутиться здесь?
- Спросил одного человека - да не откажет аллах его родителю в своей милости - вот он и указал мне, что надо идти сюда.
Голос Байрама неожиданно задрожал. Незнакомец теперь уже пристально глядел на него.
- Значит, идти надо по этой вот длинной улице, да?
- Да-да, - подтвердил незнакомец. - Пойдем, я укажу.
И с этими словами он шагнул вперед.
Байрам уже раскаивался в том, что заговорил с этим человеком. А что, если он вздумает сопровождать его до самой Кубинки? На таком длинном пути может случиться всякое.
- Не стоит вам трудиться, дядюшка, - проговорил Байрам. - Как-нибудь я пройду сам.
- Ничего, ничего. Пойдем...
Они молча дошли до ворот Крепости.
- Вот эта улица, - показал незнакомец, - ведет прямехонько к Кубинке. Я сам живу в тех краях. А в Крепость приходил проведать родню.
И он горько вздохнул. Чувствовалось, что какое-то горе камнем придавило его сердце. Видно, он искал кому бы излить душу, и отчасти был рад завязавшейся случайной беседе. Он шел рядом с Байрамом и гудел ему в ухо:
- Я думал, что ты идешь со стороны тюрьмы. Я думал, что ты ходил проведать кого-нибудь из своих. Слыхал, небось как тут напали на тюрьму какие-то смельчаки и, говорят, освободили арестантов?
На лбу у Байрама выступили капельки пота. Сердце забилось, как пойманная птица. Даже захватило дух. И он насилу зашевелил сразу пересохшими губами.
- Нет, нет, я ничего не слыхал. Никто из моей родни, слава аллаху, не сидит в тюрьме.
- А мой брат вот давно сидит, - сообщил незнакомец. - Ведь это, кажется, неделю назад был налет...
- А как твой брат? Сбежал, нет? - решился спросить Байрам.
- Ну, кто его знает? - вздохнул бородатый. - Разве у них, у тюремщиков, добьется толку? Каждый божий день хожу в тюрьму, хочу разузнать, что с братом. Но близко не подпускают. Как ты думаешь, не замучают тех, кому не удалось сбежать?
Что мог ответить на это Байрам? Да и хватит ли у него выдержки продолжать этот разговор?
- Дядюшка! А в чем он провинился, твой брат?
- Эх, милый человек, как это сказать, в чем провинился? Ведь кого сейчас сажают? Одних невинных и сажают. Жил мой брат в Гяндже, сам был юристом. Но теперь поговаривают, будто был он на стороне этих как их... бунтовщиков, или что-то в этом роде. Откуда мне знать?
По мере того, как этот человек, похожий на промотавшегося бека, излагал свои огорчения, какое-то смутное подозрение закрадывалось в душу Байрама. "Зачем это надо было мне заговорить с ним?" - злился на себя Байрам, ища повод поскорее отвязаться от попутчика, который говорил все это, может быть, с единственной целью вызвать его на откровенность.
Бородатый человек, только что казавшийся Байраму добрым и искренним, теперь представлялся ему злым и хитрым. Он продолжал назойливо гудеть в ухо:
- Злу и притеснениям, брат, не стало границ. Не могут власти справиться с ворами и разбойниками, вот и сажают невинных и беззащитных. До каких же пор так будет? Ну в чем, скажи, была вина моего брата? Был бы человек хоть взяточником. Но, клянусь аллахом, до чужой копейки не дотрагивался! - Заметив вдруг, что Байрам торопится, он спохватился: - Уж не задерживаю ли я тебя? Извини, брат, расчувствовался. Вот пойдешь по этой улице и выйдешь прямо на Кубинку.
Байрам быстро отошел от него. Не оборачиваясь назад, он прошел торопливым шагом до перекрестка и, смешавшись с толпой, незаметно свернул в пустынную боковую улицу.
Только здесь он замедлил шаг и облегченно вздохнул.
"Что я делаю? - подумал он, вытирая выступивший на лбу холодный пот. Да так скитаясь, За каких-нибудь два дня можно опять угодить в лапы полиции. Зачем это я ввязываюсь в беседу с каждым встречным?"
Размышляя так, он прошел еще немного по прямой и, свернув на Азиатскую, спокойным шагом направился к дому Азизбекова.