Иногда Зоя спала до прихода матери на обед. Иногда просыпалась раньше, ела то, что было оставлено ей на кухонном столе, а затем слонялась по дому в ожидании матери. А бывало и так, что просыпалась в слезах и садилась на кухонный подоконник, негромко воя и размазывая слезы по щекам. На такой случай Елена Игнатьевна держала в газовом ящике запасной ключ. Кто-нибудь из соседей, видя, что Зоя плачет, отпирал ее и уводил с собой. Все это были люди работающие, поэтому чаще всего выручала Зою пенсионерка Потылиха. Эта выжившая из ума скандальная старуха когда-то училась с Еленой Игнатьевной в одном классе. Первая красавица школы Сонечка Котова, позже по мужу Потылицына, теперь по-уличному Потылиха, стала с годами похожа на жабу и держала в страхе весь двор, затевая скандалы по любому поводу. Но Зоя ее почему-то совсем не боялась, звала тетей Соней и любила сидеть рядом с ней на лавочке у сараев и глядеть, как Потылиха распутывает пряжу для вязания.
Елена Игнатьевна шла по проулку мимо «нерусского дома». Назывался он так не то потому, что выделялся среди других башенкой с флюгером, не то из-за того, что здесь всегда жили люди не русские, особенно в первом подъезде. У сараев Роберт гремел железками под машиной, рядом сидел на корточках Паша Бокин и давал советы. Из проулка к ним шел на помощь еще и Сережка Кузнецов, бывший зять Потылихи. А из второго подъезда в их сторону направлялась его теща. «Сейчас будет орать на всех», – подумала Елена Игнатьевна и свернула к ним.
– Здравствуйте, – громко поздоровалась она с мужчинами. – Роберт, как там Рубен? Здравствуй, Соня.
Потылиха кивнула ей, невнятно поздоровалась и отошла к сараям. На это Елена Игнатьевна и рассчитывала: выжившая из ума старуха побаивалась своей бывшей одноклассницы и свар при ней не заводила. Роберт выполз из-под машины, радостно улыбаясь:
– Елена Игнатьевна, вас-то я и ждал. Рубен хорошо, скоро диссертацию защитит. Он в Ленобласти был в командировке и в каком-то музее письма нашел из Утятина. Вам ксерокопии передал. У меня руки грязные, вы, пожалуйста, возьмите ключ. Там в прихожей на подзеркальнике конверт такой большой коричневый.
– Спасибо, Роберт. И сыну спасибо передай.
Конверт был тяжелющий, верных полпачки бумаги. Записка к ней – прямо на конверте: «Елена Игнатьевна, эти письма хранятся в архиве …ского районного музея Ленобласти. Все из Утятина. Я не читал, но мельком проглядел. Там есть наши утятинские события и фамилии, в т.ч. ваша. Адресат – Ишеева Мария Афанасьевна, ул. Спиридоньевская, соб. дом. Письма у них разложены по хронологии, пронумерованы и сшиты, поэтому часть текста не скопировалась. Надеюсь, что-нибудь вам пригодится! Рубен».
В музей Елена Игнатьевна почти бежала. Ишеевы – известный княжеский род. В Утятинском уезде им принадлежали села Коржавино, оно же Ивановское, Ишеево и деревня Калинки. Эта ветвь княжеского титула не носила, но считалась одной из знатнейших в губернии. В кабинете первым делом схватилась за картотеку персоналий на «и». Ишеевы … вот! Афанасий Петрович, 1752 года рождения… жены… дети. Первый брак – с вдовой графа Франца фон Мантейфеля Анной Петровной, урожденной Аристовой. У нее от первого брака дочь Августа фон Мантейфель, 1779 г.р., в замужестве Черемисинова. От брака с Ишеевым у нее же дочь Мария Афанасьевна 1782 г.р. – надо думать, искомый адресат; Петр Афанасьевич 1788 г.р. Второй брак Афанасия Петровича с девицей Екатериной Барташевской; от нее дети: Афанасий (ум. во младенч.), Степанида, 1794 г.р., в замужестве Тихменева. А адресанты у нас кто? Елена Игнатьевна вынула из конверта ксерокопии и взглянула на первый лист:
1832 г.