– И вот еще... – продолжала Джанджи. – Поговаривают, что при виде женских грудей у новарцев вспыхивает такая безудержная похоть, что они бросаются на любую женщину как дикие звери. Правда это?
Она придвинулась поближе, слегка касаясь его. Керин почувствовал запах духов.
– Ну как сказать, это преувеличение. Правда, мы не привыкли видеть эту часть тела обнаженной где-либо, за исключением бань. Просто у нас разные обычаи.
Керин почувствовал, как у него закипает кровь. При свете звезд пухлая, зрелая Джанджи казалась почти красавицей. Его сердце бешено забилось. Он откашлялся:
– Ты хочешь сказать... ты бы хотела...
Он почувствовал, как ее рука скользит по его телу. Она воскликнула:
– Клянусь Крадхой-Хранителем! Видно, правду говорят... Верно, придется с этим считаться... Пошли, но тихо! Гуврака – человек ревнивый и свирепый.
Она повлекла его к двери своей каюты, но, когда юноша протянул руку, чтобы ее открыть, лоцманша решительно загородила ему дорогу:
– Для начала ты должен мне сказать всю правду о своей секретной миссии.
– О чем? О какой секретной миссии ты болтаешь?
– Когда я знаю, я не спрашиваю. Говори!
– Я же рассказал про часовой механизм...
– И ты думаешь, что я поверила? Не так я проста! Говори правду, или сегодня любви не будет!
Керин развел руками:
– Я понятия не имею, о чем ты говоришь! Нет у меня никакой секретной миссии, если не считать выяснения тайны часового механизма.
– Говори тише, болван, а не то Гувраку разбудишь и он прибежит с саблей в руке! Раз не хочешь рассказать, говорить нам не о чем. Спокойной ночи!
Женщина исчезла в темноте. Керин, чью страсть допрос порядком охладил, стоял, глядя ей вслед, и раздумывал, не свалял ли он дурака. Ведь если бы ему удалось выдумать правдоподобную байку – например, о том, зачем в свое время отправился в путь Джориан, совсем уже было расположившийся вести оседлую семейную жизнь...
Но, с другой стороны, Джанджи могла бы задать ему множество каверзных вопросов. Он вздрогнул, представив себе, в каком неловком положении оказался бы, если бы его выдумка была разгадана. Нет уж, лучше еще на некоторое время остаться невинным...
Белинка запищала в ухо Керину:
– Быстро же ты управился, мастер Керин! Я видела, как вы направились к каюте, – и тут бир, или ханту, как на его языке говорят, принялся за мной по всему кораблю гоняться. Он желает насладиться плодами моей благосклонности, как вы изящно выражаетесь в вашей Первой Реальности. И вот минуту спустя она уже от тебя ушла!
– Ни быстро, ни медленно, – пробурчал Керин. – Она хотела, чтобы я раскрыл ей какую-то чертову тайну, о которой я и понятия не имею! А раз я этого не смог сделать, то она от своих затей отказалась.
– А не то ты только рад был бы, да? Мне приказано оберегать тебя от распутных женщин – и стоило мне на минутку тебя упустить из виду, как ты уже с этой девкой в постель залезть собрался! Я ведь предупреждала тебя, что она средоточие зла! Пусть же она превратит тебя в треску – мне все равно! Вот забавные вести я принесу Аделайзе!
– Рассказывай ей что хочешь! – сердито крикнул Керин, – Я на этой девке никогда жениться не собирался, а что она ко мне духа-хранителя привесила, так это просто наглость!
Ему показалось, что послышались слабые всхлипывания.
– Ну-ну, не плачь, Белинка! Ты не виновата, ты просто выполняешь свой долг. Но если ты расскажешь Аделайзе, что я каждый день, пока путешествовал, какую-нибудь постороннюю бабу имел, так я только рад буду!
Всхлипывания прекратились. Наконец эльфица сказала:
– Извиняюсь, мастер Керин, но я не могу не предоставить моей хозяйке правдивый отчет обо всем, когда вернусь.
– Не рассказывай, по крайней мере, об этой неудачной попытке совращения! Слишком уж неловко.
– Я не могу об этом совсем умолчать, но постараюсь смягчить детали.
– Ладно! – сказал Керин. – А раз уж на то пошло, так не постараешься ли ты выведать у этого пылкого бира, о какой тайне так допытывается Джанджи?
– Я попробую, но за это ты должен быть мне верен!
– Я... я попробую, – ответил Керин. Ему пришло в голову, что вспышки легкомысленной Белинки могут объясняться просто-напросто ревностью. В обычном смысле ему с Белинкой вряд ли удалось бы насладиться любовью, но ее эмоции могут походить на чувства обычных смертных. Он пожалел, что рядом нет многоопытного Джориана, – уж он-то дал бы ему хороший совет!
В следующие два дня ничего примечательного не произошло. Керин и Джанджи держались друг с другом официально-холодно. Гуврака, казалось, ничего не замечал.
Жарким утром «Яркая Рыбка» причалила в родном порту Эккандера. Этот город был покрупнее Халгира. Улицы тоже были покрыты слоем глины, а дома представляли собой жалкие полуразвалины, однако встречались и вполне красивые, прочные строения.
«Яркая Рыбка» стояла на причале у набережной из красного песчаника, неподалеку от небольшой верфи, на которой шпангоуты недостроенного корабля торчали, будто ребра кита. Набережная была чуть выше палубы «Рыбки», так что трап поднимался вверх.
Матросы спускали паруса, другие обвязывали причальные концы вокруг кнехтов на набережной. Затем реи опустили и тоже убрали. Гуврака принялся выкрикивать команды, и матросы, кряхтя, стали выносить и выталкивать из трюма тяжелые грузы: в Эккандере не было подъемных кранов, которыми гордились Виндия и Янарет.
Разгрузка в Эккандере закончилась быстро, потому что оставить на берегу нужно было лишь незначительную часть груза. Едва Гуврака подул в свисток, как матросы толпой ринулись по трапу, а некоторые прямо спрыгнули с палубы на набережную – так не терпелось им сбегать в город! Тяжеловесный Гуврака пошел по трапу, засунув за кушак свою кривую саблю. На ходу он скалился от удовольствия, и его белые зубы сверкали на фоне черной бороды. За ним следовал Мота, худой молчаливый помощник капитана. Скоро Керин остался на корабле один, если не считать Рао, который еще не показывался из своей каюты, и Джанджи. Ведьма-лоцманша спросила у юноши: