— Ну, держись, бабье! — лихо прокричал Кривцов, и машина рванулась с места, за несколько секунд разогнавшись до сотни километров. Девушки восторженно завизжали, влипнув спинами в кресла. Олег довел скорость до двухсот пятидесяти, и "ягуар" стремительно полетел вперед. Казалось, его колеса вовсе не касаются дороги, и машина, подхваченная мощнейшим порывом ветра, парит над убегающим к горизонту широким загородным шоссе. Из редких встречных машин смотрели глаза водителей, в которых горела бешеная зависть. Девушки верещали и смеялись, пили пиво и лезли к нему целоваться, нимало не боясь того, что водитель отвлекался, и машина, несущаяся на бешеной скорости, начинала выписывать на дороге зигзаги. Олег включил аудиосистему, и все восемь динамиков обрушили на сидящих в салоне истошный вопль солиста "АС/DC". Оглушительная музыка окружила летящий "ягуар", словно некая взбалмошная аура, и шлейфом стелилась следом, вспугивая ворон с неубранных помидорных полей и арбузных бахчей. Олег восторженно вопил и, когда на дороге ни впереди ни позади не было машин, крутил руль, и "ягуар" вихлялся и кружился, словно танцевал на широкой асфальтовой ленте некий диковинный танец кошки, перебравшей валерьянки. Иногда он и вовсе бросал руль, чтобы посмотреть, как машина мчится самостоятельно, и девчонки принимались пищать, но страха в их криках было мало. Ветер яростно бился о крылья "ягуара", словно завидуя его совершенным формам. Одна из девушек, уже вдребезги пьяная, стащила с себя майку и высунулась в открытый люк, радостно завизжав, и ветер развевал ее волосы и колотился об обнаженную грудь. Бутылки пива ходили по кругу, хрустели чипсы и орешки, табачный дым выматывался в открытые окна. Олег тоже пил, ничего не боясь. Он опытный водитель, и ни с кем ничего не случится. К тому же, это всего лишь пиво. Ему было страшно весело, и он жалел только, что сейчас с ним не было…
кого?
Да не важно, потом вспомнит. А может, и не надо вспоминать. Важно то, что есть сейчас — эта бесконечная трасса, эта машинамечта и хорошенькие вкусные девчонки вокруг, смотрящие на него с неким языческим восторгом и готовые для него на все. Да, да, девочки, вы не пожалеете, ибо я — Олег Кривцов, великий и ужасный и крайне, крайне прекрасный!..
Олег чуть сбросил скорость, издалека заметив притулившийся у обочины милицейский автомобиль и прислонившегося к нему гаишника, выглядевшего очень пыльным и очень печальным. При виде стремительно подлетающего "ягуара" он стал еще более печальным, но Олег притормозил и, медленно, величественно проплывая мимо жестких кошачьих усов автоинспектора, извлек из кармана несколько скомканных крупных купюр, скомкал их еще больше и швырнул комок в гаишника, и тот, подставив широкую лопатообразную ладонь поймал его.
— На развитие сострадания у дорожной милиции! — гаркнул Олег, и гаишник, вытянувшись и взяв под козырек, прогудел:
— Благодарствую!
Дверца "ягуара", свернувшего на обочину, приоткрылась, и из нее на траву выкатилась неоткупоренная бутылка "Невского". Гаишник подсеменил к ней, ловко отвернул зубами крышку и сделал несколько жадных глотков.
— Кайф! — сказал он, вытирая с усов хлопья пены.
— Воистину! — отозвался Олег. — Всего этого хватит, чтобы сегодня никого не щемить?! Думаю, хватит! А то смотри — узнаю, так в следующий раз и не дам ни фига!
Дорожный хищник снова козырнул, потом сказал:
— На втором повороте Костенко стоит, так вы ему ничего не давайте — он козел!
— Учтем! — Олег хлопнул дверцей, и "ягуар" умчался, обдав гаишника тучей пыли. Тот ухмыльнулся, в несколько глотков выпил полбутылки, снова ухмыльнулся и сказал вслед улетевшей красной машине:
— Ну? А ты еще трепыхался! Спокойной ночи, Олег!
IV
Алексей открыл глаза и сразу понял, где он и что с ним сейчас произойдет. Это уже, кажется, было? Или нет? В любом случае, только не это! Он рванулся, но множество сильных рук держало крепко. В нос бил запах немытых тел, застарелого пота, мокрых носков и прокисшей мочи. Алексей хотел закричать, но чей-то кулак вмялся ему в живот, и он бессильно обвис, хватая ртом воздух и отстраненно ощущая, как с него торопливо сдирают штаны и трусы. За стеной на улице грохотало — там лил дождь, и это вселяло еще больший ужас.
— Я первым засажу!.. — сказал чей-то хриплый голос у него за спиной, и он судорожно сжался, хотя знал, что уже ничто ему не поможет…