— А ведь я думал об этом, — медленно и как-то сонно произнес Олег и встал. Его волосы так и остались торчать смешным ежиком, но сам Кривцов сейчас не выглядел ни смешным, ни насмешливым. Серьезность старила его, но в то же время какимто образом словно увеличивала, и теперь Олег выглядел намного внушительней, чем какойто деся-ток минут назад, и куда как больше походил на солидного хозяина автосервиса. — Вернее, если честно, конкретно думать я начал только сейчас, а так… проскакивали мысли… И даже не в состоятельности тут дело… просто я понять не могу — какого я поперся из Смоленска в Брянск не на своей машине. Я никогда не езжу ни на чем другом! Кто-нибудь сможет мне объяснить, какого хрена я приехал к корешу на своей блондиночке, а обратно двинул на какомто общественном сарае?
— Так, наверное, сломалась твоя блондиночка, — с улыбкой предположил Борис, старавшийся не упустить ни единого слова и одновременно, словно заклинание, повторявший про себя имя жены, боясь снова забыть — ведь он уже забыл многое…
Например, забыл, как обычно, сесть на аэрорейс «Волжанск — Киев»…
и в первые несколько минут после вопроса Виталия, после того, как он все это осознал, Лифману стало страшно. Но теперь, когда он понял, что эти странные провалы в памяти и нелепость поступков не только его привилегия, страх начал отступать. — Или принял слишком много, чтобы за руль садиться.
— С моей девочкой все в порядке, — произнес Олег тоном заботливого папаши, — а пил я вчера… ну, почти вчера. Сын у кореша родился… Но дело не в этом! Просто я тупо оставил свою машину в Смоленске! Кажется, поручил кому-то перегнать ее в Брянск… А за каким хреном, спрашивается?!
— А какая у тебя машина? — спросил Борис — скорее для того, чтобы вообще что-то сказать. Олег хмыкнул и почесал ухо.
— Для города — «ягуар «Соверен», а так — «Нива», цвет — белая лилия. Надеюсь, этот олух никуда на ней не въедет.
Алина удивленно приподняла брови — о «Ниве» Кривцов говорил с явной любовью и беспокойством, тогда как о машине, стоившей, наверное, под сто тысяч зелени, упомянул походя, небрежно и довольно равнодушно. Хотя, черт их разберет этих автомобилистов, особенно состоятельных, — мало ли, какие у них причуды! Она перевела взгляд на Светлану, и та, нервничавшая больше других, тотчас отреагировала.
— Что ты на меня так смотришь?! Уж я тут совершенно не при чем, и нет у меня никаких провалов… и вообще!.. Я к друзьям в Краснодар ехала! У Люды сегодня должна была быть презентация ресторана!.. И ехала я нормально!.. Самолетами я никогда не летаю и машины у меня нет… зачем машина, когда такси… да и я вообще машин боюсь!.. Поэтому я и поехала автобусом… Правда, я не думала, что он будет таким старым, но… — Бережная подавилась словами и замолчала. Борис снова ободряюще погладил ее по узкому плечу.
— Успокойся, милая, никто ведь тебя ни в чем не обвиняет. Ну, успокойся. Все образуется.
Светлана вывернулась из-под его ладони, словно ожегшись, и на мгновение ее облик изменился — глаза широко распахнулись, и из них выглянули изумление, подозрение и даже что-то похожее на страх, густо сдобренные тем блеском, каким отличаются только зарождающиеся слезы; голова ушла в плечи, и сама Светлана как-то съежилась, словно безуспешно пыталась спрятаться в своей одежде, и на это крошечное мгновение сам Борис почувствовал не только недоумение, но и стыд, хотя на самом деле пытался успокоить девушку и ничего дурного у него и в мыслях не было.
Если говорить уж совсем откровенно, пытался успокоить очень симпатичную девушку, которая его очень и очень привлекает — и внешностью, и кротостью, и этакой наивностью…
Но все тут же исчезло, словно чья-то тень промелькнула, не оставив след, и Светлана юркнула обратно под его ладонь и даже прижалась плечом к его боку, что было приятно, и он почувствовал, как расслабляются ее напрягшиеся мышцы. Она выпрямилась и вздернула подбородок, что порадовало Бориса еще больше — у Светланы была очень красивая шея… в чем-то, даже, пожалуй, красивей, чем у Инги. Нервы, конечно же, — девочка и так напугана, а тут еще… с такими вопросами.