Сергиу замолчал. Тихо и монотонно гудел двигатель. Поредевшая колонна беженцев все также лениво ползла в направлении границы. Начал накрапывать дождь – по стеклам сползали редкие мутные капли.
– Про роды я тебе уже рассказывал, наверное, уже надоел, – прервал молчание Сергиу.
– Вовсе нет, – сказал Мак. – Ты говори, если тебе хочется говорить.
– Я уже спрашивал… – Сергиу прервался, сделал глубокий вдох, затем продолжил, – ты со своим таким чудо-даром сможешь облегчить ей роды? Ведь там сейчас и электричества нет, и антисанитария наверняка, и я вообще не знаю, остались ли там врачи или медсестры. Я, вот, медикаменты и еду заранее в рюкзаке приготовил, сам хотел бежать, но тут ты как с неба свалился.
– Я и так с неба свалился, – заметил Мак.
– Ну да, – Сергиу засмеялся. Впервые со времени их знакомства.
– Я постараюсь помочь, – сказал Мак, – постараюсь сопроводить вас в безопасное место. Обещаю.
Оба замолчали. Гудел двигатель. Беженцев на дороге стало еще меньше. Дождь усиливался.
– К черту все! – с нажимом произнес Сергиу. – Ради чего весь этот ужас? Не понимаю. Заберу Элизу и ребенка и уеду. Надоело! Хочу просто жить! Просто жить, а не бояться!
«Я выбрала себя имя, – послышался вдруг голос в голове Мака, – Алиса. Называй меня Алисой. Созвучно Элизе, но имеется своя оригинальность».
Мак незаметно кивнул, а Сергиу повторил:
– Просто жить. Просто жить и не бояться… просто, чтобы семья была, еда… работа нормальная, а не это сумасшествие. Все просто, ничего ж другого не надо. Почему они людям жить не дают нормально?
Мак пожал плечами, не совсем поняв, кого имел в виду его новый товарищ под словом «они», а Сергиу продолжил:
– Мне ведь больше ничего не надо. Знаешь, как поется в одной песне? Лет тридцать назад она у нас была популярна.
Мак снова пожал плечами. Тогда Сергиу затянул:
И если есть на кухне жрачка и буфет,
Значит, все не так уж плохо на сегодняшний день…
Джип мчался все дальше от границы, на юго-запад, все ближе к зоне боевых действий. Мотор дружелюбно урчал, Сергиу мурлыкал себе под нос незатейливую песенку, Мак молча пытался понять среднестатистические чаяния обычного представителя этой планеты, а дождь все усиливался и усиливался, пока, наконец, не превратился в ливень.
День 5
– Добро пожаловать в Арстотцку, – сказал Инспектор, поставил зеленый штамп на страницу паспорта и вернул его владельцу. – В любом случае вам еще предстоит сесть в специальный автобус и проследовать на нем в особый фильтрационный лагерь на территории Арстотцки для прохождения дератизации.
– Спасибо вам большое! – пробубнил себе под нос полноватый, пухлощекий мужчина с бегающими глазками. – Прошу вас, будьте добрее к моей жене, она следующая.
Инспектор строго посмотрел сквозь плохо вымытое толстое стекло стойки на суетящегося попусту мужичка и нетерпеливо махнул рукой. Мол, проходи, не задерживай очередь. Затем гаркнул в микрофон:
– Следующий!
Перед взором Инспектора предстала женщина: пухлощекая и полноватая, под стать предыдущему визитеру.
Режим посещения страны нынче облегченный. Это понятно, война и все такое. У людей часто каких-нибудь документов не хватает. Иногда и вовсе без документов приходят, плачутся. Но тут уже на усмотрение. Можно и пропустить, можно и допросить, можно и арестовать. Можно вообще любого даже с полным набором бумаг – и допросить, и арестовать. Вон, Каленск по пятерке за каждых двух задержанных предлагает. Премии им дают за шпионов и диверсантов. Вот только является ли каждый, кто попадает в руки Каленска шпионом и диверсантом, большой уверенности нет.
Женщина чуть подрагивающей рукой просунула потертый паспорт в щель между стеклом и стойкой.
«Волнуется, вдруг получит отказ во въезде. Я вот тоже волнуюсь… Согласился на свою голову с Каленском дела иметь. Сначала приходил, ныл, почему так мало людей задерживаешь, мол, деньги что ли не нужны и все такое. Потом, когда стал больше ему на допрос отправлять, начал кредиты жилить. То недоплатит, то вообще забудет отдать, то обещает, мол, завтра принесу и все такое. А вчера и вовсе зашел, мол, так и так пропусти мой джип с людьми, полтинник в кредитах отвалю. В результате пришел под ночь, без джипа, людей и полтинника. Ходят слухи, что кого-то там преступника отпустил, да еще и Сергиу дезертировал. Каленск вроде как отмазывается, говорит, что его гипнозом охмурили. Не кто иной, как сам Вонел – генеральный следователь Восточного Грештина при Министерстве Информации – приезжал на КПП; лично, без вохры приставал, выяснял, что да как, про всякие подозрительные организации выспрашивал. И про этого сбежавшего тоже выяснял. Вот на кой мне это все? Того и гляди за жопу возьмут».