– Когда ты будешь спускаться вниз, ты будешь говорить каждому, кого встретишь, такие слова: «Мы, шлюхи дьявола, живем в Инферно и служим своим господам». Будешь говорить это тихим и пронзительным шепотом. И если тебе будут задавать какие-нибудь вопросы, отвечай на них тоже пронзительным шепотом, будто тебе сосульку в зад вставили. Мне так хочется! Ты меня поняла, сучка?
– Да, мой господин.
В микронаушнике послышалось отрывистое хихиканье Тимофея Ви. Приказ говорить пронзительным шепотом тоже был не случаен. У Кордона Калло голос был чуть тоньше, и это также надо было по возможности скрыть.
– Убирайся с глаз моих, сучка!
Кордон Калло поднялся, направился тяжелыми шагами в прихожую и, прежде чем окончательно покинуть гостиную, повернулся и, внезапно вскинув вытянутую ладонь вверх и вперед, выкрикнул пронзительным шепотом:
– Мой господин, я делаю это во имя твое!
Мак остался один. Трансгрессируя дипломатика, он выяснил, где находятся его документы, мобильный телефон и служебная униформа. Он оделся. Китель чуть жал в плечах, а брюки были слишком широки в поясе и, если бы не ремень, наверняка упали бы. Скучая, Мак принялся бродить без цели по номеру. Огромная гостиная, прихожая, гардеробная, столовая, две спальни, два рабочих кабинета, три ванные комнаты. Блестящий пол, ослепительный потолок, стены, увешенные картинами и зеркалами. В одной из спален прямо в стену был встроен гигантский телеэкран в человеческий рост высотой и в два человеческих роста шириной. Мак озадаченно посмотрел в черный экран, точно в черное зеркало.
«Зачем одному человеку все это? Зачем?» – мысленно спросил он собственное отражение.
Отражение не ответило. Тогда Мак вообразил, что его темный двойник на самом деле автономен и как бы является его тульпой. И вдруг почудилось, будто из зазеркалья пришли телепатические сигналы, и будто были они полны укора и даже раздражения:
«Не о том размышляешь, Ререм-Мак, совсем не о том. Лучше попробуй сообразить, как теперь тебе отсюда безопасней выбраться, чтобы тебя не разоблачили раньше времени».
Маку не пришлось об этом думать. Ответ пришел сам собой. Вдруг загудел звонок, и механический голос принялся повторять одну и ту же фразу:
– Мистер Кордон Калло, вам звонок по привилегированной линии, если желаете ответить, скажите: «да». В связи с тем, что линия привилегированная, ответ «нет» не принимается. Мистер Кордон Калло, вам звонок по привилегированной линии, если желаете ответить, скажите: «да». В связи с тем, что линия привилегированная, ответ «нет» не принимается. Мистер Кордон Калло, вам звонок по приви…
– Да! – почти выкрикнул Мак.
Механический голос оборвался, а на гигантском экране, подернувшимся фиолетовой рябью, вместо темного рыжеволосого двойника вдруг возникла антропоморфная тень.
– Мистер Кордон Калло, – сказала тень приглушенно и уверенно, – это Крестник говорит.
Мак на мгновение опешил, потом произнес осторожно:
– Здравствуйте, Крестник.
– Хочу еще раз поблагодарить вас за содействие в моем освобождении. Я просто ждал удобный момент. К вам приезжал работник от Дари, и я не хотел вас отвлекать.
– Значит, вы всё видели? – спросил Мак.
– Скажу честно, не всё и не я. Там какой-то сбой был. У меня, конечно, имеется свой маленький частный театр, но в нем ставят зрелища иного содержания, – сказала тень, усмехнувшись. – А вот этим всем занимаются специально обученные нейронки и приставленные к ним специально обученные люди. К тому же, насколько мне известно, вас это не особо беспокоит.
– Мне в Федерации медаль дали за такие наклонности, – сказал Мак, вспоминая слова Кордона.
– Знаю, знаю, – сказала тень хрипло и приглушенно, – однако же не могу не заметить, что в вопросах изощренных наслаждений мы далеко впереди и вас, и Объединенной Федерации, и всех остальных. Я говорю в том числе и о тех вещах, которые вы периодически практикуете с юными особами своего пола. Кстати, вы, кажется, даже помолодели. Вот что делает животворящее семя ретивых жеребцов.
Мак натянуто улыбнулся, хотя понимал, что сейчас нужно было не улыбаться, а хохотнуть, отпустить какую-нибудь пошленькую шуточку и, возможно, даже игриво погрозить пальчиком одному из блатных мира сего. Но что-то внутри Мака мешало это сделать, и потому он просто сказал:
– В вашем арстнете постоянно говорят о том, что весь остальной мир погряз в перверсиях. И только у вас осталась чистота.
Тень глухо засмеялась:
– У нас в уголовном уложении имеется целый антисодомитский раздел. Тридцать одна статья с подробным описанием всех поз и противоестественных деяний, за которые полагаются различные сроки на каторге. Четкое соответствие меры зашкваренности с мерой вины. И что? А вы знаете, например, что у нас все самые агрессивные кампании против гомосексуализма возглавляют форменные стопроцентные гомосексуалы? Так что анекдот про то, как пидорасы однажды запретили гей-парады – это на самом деле не анекдот, это правда жизни и одновременно одно из самых изощренных наслаждений.