– Вы видели моего мужа? – беспокойно затараторила пухлощекая. – Он же прошел, да?
Инспектор бросил строгий взгляд на визитершу, но ничего не сказал, взял паспорт со стойки.
«Посмотрим, что там. Так… Катя Восток, а предыдущего звали Петр Восток. Значит, супруги. Оба из Антегрии. Бедолаги. Говорят, там до сих пор лютуют эскадроны смерти. Переехали, значит, в Колечию, обосновались, а тут на тебе! Особое мероприятие. Не повезло… Что там дальше… фото совпадает… пол… хм… женский… описание… ну да – она. Паспорт действителен. Разрешения на въезд нет. Это ладно, время тяжелое. А вот свидетельство о вакцинации нужно. Полиомиелита с холерой нам только не хватало».
– Где свидетельство о вакцинации? – спросил Инспектор. – Если не прошли вакцинацию, нужно найти лагерь на территории Народной Автономии Западного Грештина и вакцинироваться. Ближайший – в двадцати пяти километрах к юго-западу отсюда, только потом будет разрешение на въезд.
Глаза пухлощекой округлились и наполнились слезами, она хотела что-то сказать, но издала лишь хриплый неразборчивый звук.
– Где свидетельство о вакцинации? – повторил Инспектор.
– Умоляю вас, – плаксиво запричитала женщина, – Они не хотели мне давать разрешения. У меня не было шансов. Меня убьют, если я вернусь…
«И понеслось. Бабские сопли. Сколько же вас таких? И слушай вас за дерьмовую заплату. И пускают вас почти без документов, а вы даже ничтожную медсправку оформить не в состоянии. И претесь, претесь, претесь! Ехали бы в Орбистан, там много лучше жизнь, чем у нас. Знаю я зачем Негласные Паханы эту бойню устроили! Чтобы вот таких понаехало и у нас работу позабирали, чтоб не возбухали местные, что за гроши пашут, потому что кочло вообще за еду готово горбатиться. Или у меня своих проблем нету? Или мне свою семью не нужно кормить?»
Инспектор украдкой бросил взгляд на семейную фотокарточку в неказистой рамке. Она незаметно ютилась на столе в углу. Не только он, жена и сын были на ней, но еще и теща, и родной дядя. И всю эту свору нужно кормить. И аренду платить. И лекарства покупать. И еду. И все, кроме него, безработные. Долг перед родиной, долг перед семьей, кругом одни долги…
Инспектор мученически возвел очи горе, затем посмотрел на раскрасневшуюся женщину. Она все также продолжала причитать, давясь слезами. Наконец, тяжело вздохнув, он хлопнул печатью по пустой страничке паспорта и швырнул его в щель.
Женщина открыла паспорт, увидела отметку зеленого цвета, забормотала, вытирая слезы:
– Спасибо! Мы никогда не забудем! – и исчезла.
«Вот зачем я ее пропустил? – с досадой подумал Инспектор. – Лучше б я ее Каленску сдал за два с половиной кредита. Хотя нет, Каленск – лживый жлоб, да и его того и гляди на швабру нанижут за вчерашнее. Ладно, что сделано, то забыто».
Инспектор прикрыл веки, потер ладонями вспотевшее лицо, а когда уже хотел было позвать следующего, услышал:
– Слава Новой Арстотцке!
– Во имя победы, – ответил Инспектор на автомате, содрогнувшись от неожиданности.
Сквозь немытое стекло на него взирал высокий поджарый мужчина в иссиня-черном плаще. Мужчина оказался до боли и ужаса знаком. Худое лицо. Зачесанные назад темно-русые волосы. Борода эспаньолка. Тонкие губы и лукавая ухмылка. Карие глаза. Слишком уж проницательные глаза. От такого взгляда нутро сжимается и сразу хочется признаться во всех тяжких и не очень грехах. Хочется самому чистосердечно в тюрьму попроситься и больше никогда из нее не выходить.
Вестник… он же мистер Икс… он же хрен его знает кто еще… опять он. И главное, возникает будто из ниоткуда… и исчезает будто в никуда…
Мужчина в плаще улыбнулся – отчего у Инспектора все похолодело внутри и побежали мурашки по спине – и извлек из кармана черный куб небольшого размера, прилепил его на стекло. Спустя несколько мгновений кубик озарился синеватым сиянием.