– Что ж… неплохо, – удовлетворенно произнес Вестник, – как Администратор, полагаю, что ты экзамен сдал. В такой скверной загрузке исправить что-либо трудно, а потому главное – мотивация. Она у тебя есть. Ты получаешь зачет. Теперь пора домой.
– Я никуда не полечу! – громко возразил Мак. – Теперь это мой дом! Я дома!
– Да, – Вестник улыбнулся. – Ты прав, теперь любое инфернальное сообщество, любая боль, любой ужас любой планеты в целой вселенной для тебя будет твоей личной болью. Теперь везде ты будешь как дома. Или почти как дома. Но не здесь, не среди всего этого, что ты видишь вокруг себя.
Мак огляделся, непонимающе повертел головой.
– В чем подвох? Что здесь не так… – неуверенно пробормотал он.
– Взрыв гуанопровода придется откатить, – произнес деловым тоном Вестник, – принцип обратимости это позволяет сделать на коротких промежутках. И да, заодно изъятию из симуляции подлежат несколько личностных матриц, вплотную приблизившихся к уровню саморазвивающихся систем. С одной из них ты, кстати, знаком. В этом цикле загрузок она получила имя Жоржи Костава.
– Что? Это симуляция? Но я ничего не знаю об этом…
– Как и любой испытуемый, ты дал согласие на временную блокировку части памяти и получение ложной на время экзамена. – Вестник выглядел абсолютно невозмутимым и это еще сильней обескураживало. – Свою заблокированную память с образовавшейся субличностью ты назвал Алисой. Вернее, насколько я понимаю, она сама себя так назвала. Перед погружением в Нараку ты отобрал для нее семнадцать имен, но ни одному из них так и не отдал предпочтение. Теперь тебя ждет воссоединение, и ты все вспомнишь.
– Это немыслимо, – ошеломленно прошептал Мак, закрыв глаза и коснувшись пальцами висков, – получается, я не…
– Ты не Ререм-Мак, – подтвердил Вестник, – а я не Икс-Рокис. А теперь ты должен произнести напутственную цитату – ключ выхода из Нараки. Потом я произнесу свою. Воспоминание о ключе разблокировано, для этого был назван пароль из двух ругательных слов на древнем, давно уже исчезнувшем языке.
Мак открыл глаза пристально посмотрел на Вестника, напряг память и вдруг вспомнил.
– Весь мир – театр. В нём женщины, мужчины – все актеры. У них свои есть выходы, уходы. И каждый не одну играет роль. Автор некто Уильям Шекспир. Эпоха Раннего Мегабизнеса, – тихо, но четко произнес Мак.
Вестник одобрительно кивнул и сказал:
– Теперь моя очередь. Жизнь, как пьеса в театре: важно не то, сколько она длится, а как хорошо она сыграна. Автор некто Луций Анней Сенека. Эпоха Зрелого Прямого Принуждения.
Окружающий мир подернулся дымкой, пошел волнами, исказился до неузнаваемости. И тут послышался громовой вездесущий голос:
«Внимание! Осуществляется выход из Нараки».
Эпилог. Zero-day
Начни с себя!
Группа «Черный обелиск»
Ученик остановился в задумчивости у входа. Зал был необъятен. Стены и потолок терялись в призрачных сумерках, а в центре его лучился столб света, в котором находилась женщина, одетая в странное, вычурное платье, сильно расширяющееся книзу – Настоятельница. Она стояла спиной к ученику.
– Проходи, не стесняйся! – громко произнесла она, не оборачиваясь.
Ученик бесшумно направился в женщине. Пол зала был мягкий и теплый, будто живой. Когда юноша оказался возле Настоятельницы, вокруг него также образовался столб света.
– Рад видеть Тебя, сестра, – сказал он.
– Взаимно, брат, – ответила она.
Некоторые время они молчали. Настоятельница смотрела куда-то в сумерки, а Ученик украдкой разглядывал узоры на ее платье. Наконец, женщина искоса посмотрела на юношу, улыбнулась и спросила:
– Нравится платье?
– Даже не знаю… скорее нет, чем да, – признался Ученик.
– Мне тоже не нравится, – призналась в ответ Настоятельница. – Такую одежду носили женщины высшего общества в одном из регионов планеты Мир-Полночь в эпоху, которая на одном из вымерших языков называлась fêtes galantes – век галантных увеселений. Крайне неудобно – все эти корсеты, каркасы, панье, стомаки и прочее барахло. Но для того чтобы прочувствовать всю нелепость дикарского быта, я иногда прошу моделятор облачить Меня в нечто подобное.
– Насколько Я помню из курса истории этой планеты, – решился поддержать разговор Ученик, – в эту же эпоху на этом же языке кем-то из властвующих лиц была произнесена фраза: «После нас хоть потоп», что в полной мере отражает суть инфернализированного мышления: получение максимальных выгод в краткосрочной перспективе в ущерб долгосрочным планам…