– Ладно, – согласился Сергиу, – объясняю. В общем, Паханы – это…
Сергиу сорвался на хихиканье, и продолжал конвульсивно давиться смехом долгую минуту. Затем, наконец откашлявшись, продолжил:
– Короче, смотри: чтобы мудро руководить страной у наших правителей есть тайное знание. Оно записано в «Сокровенном сказании Па-Ханов», такая книженция, вроде, у них у каждого на столе вместо конституции. Так вот, Па – это папа, отец. То есть они, как бы родители, покровители и защитники народа Арстотцки. А Хан – это мудрый правитель. А когда эти два слова соединяются, получается Пахан – отец и мудрый правитель в одном лице. Есть еще Главпахан, то есть главный отец и главный мудрый правитель. А еще, вроде, у них есть главпетухи, но это другое…
– А где это сокровенное сказание прочитать можно? – спросил Мак.
– Нигде, на то оно и сокровенное, – усмехнулся Сергиу, а потом без всякого перехода вдруг заговорил резко, с нажимом и зло:
– Хотя знаешь, если честно, на самом деле, мрази они все конченные и суки. Кругом одни мрази и суки, и никуда от них не денешься. А я хочу от этого всего просто сбежать. Хоть куда, хоть к тебе в космос, нахрен. Нам постоянно говорят, что управлять – это тяжкий труд, и простому смертному не понять всей полноты их стратегических замыслов. Просто недостаточно образования и знания у нас. У меня нет, конечно, ни образования, ни знаний, но только я прекрасно вижу, что творят они какое-то дерьмо, и я вообще не понимаю, зачем они это делают. Зачем? Зачем эта война? Крысиные фермы? Да знаю я, что это туфта, еще до тебя знал это. Просто никому особо не расскажешь. Блин, да это же бред какой-то, у нас же у каждого есть хотя бы один дальний родственник в Колечии. И у них, колечианцев, тоже есть хоть какая-нибудь седьмая вода на киселе в Арстотцке. Мы ведь все перемешались, а теперь друг друга в этносадизме и национальной неполноценности обвиняем. А ведь так не должно быть. Не должно, но есть! А когда-то было по-другому, понимаешь?.. Я даже помню, в моем детстве была одна популярная песня…
На несколько мгновений в комнатушке воцарилась тишина, а потом голос Сергиу тихо и фальшиво напел:
Не направлю ж я берданку
На жену колечианку?!
Буду лучше я ее любить!
Разговор сам собой сошел на нет. Выговорившись, Сергиу притих, и где-то в темноте, засыпая, мурлыкал себе под нос несуразную песенку. Стены холодили плечи и спину, ветер гулко гудел в трубах и чердаках, было неуютно и промозгло, но Мак, измученный и усталый, с легкостью проваливался в сон. И тогда он слышал голос маленькой девочки, которая упрекала его в том, что он не спас ее, не откопал из бетонного могильника, что обрек ее на ужасную смерть. Мак пытался оправдываться, говорил, что все равно ничего не мог сделать, что уже было поздно что-либо предпринимать, даже вчера было бы поздно, но девочка не слушала и не слышала его и только яростнее обвиняла, а потом начинала жалобно плакать.
Тогда Мак просыпался и понимал, что это за окном обреченно воет ветер и тоскливо скулят одичалые собаки. Может, доедают какого-нибудь мертвеца, поют ему похоронную. А, может, и это ему тоже снится. Может, он просто сорвался в абсурдный кошмар и скоро вырвется из него, и умчится к далеким и прекрасным звездам, и больше никогда не вспомнит о проклятой молочной планете.
День 7
К роддому они вышли ранним утром. Было холодно и противоестественно тихо. Словно обе воюющие стороны, устав от вчерашнего безумия, заключили в эти рассветные часы негласное перемирие, чтобы вскоре обязательно продолжить перемалывать друг друга и горожан, которым не посчастливилось вовремя уйти из Ведора, в бессмысленной, слепой и беспощадной мясорубке.
Левое крыло здания оказалось разрушенным почти до основания. Фасад роддома, наверное, когда-то был красивым. Об этом говорили несколько белых пятен облицовки, чудом не отвалившиеся от обугленных стен и сохранившие свою былую яркость. Целых окон не было, а сама пятиэтажка выглядела покинутой.
Впрочем, обогнув огромную кучу мусора, напарники увидели недалеко от входа коптящую буржуйку, близ которой суетились три женщины в серых платьях и платках и низкорослого мужичка в замызганном зеленом халате.
Заметив Мака и Сергиу, мужичок нерешительно пошел к ним навстречу. Сергиу, чтобы никого не смущать, завел автомат за спину.
– У нас еды нет, – просипел мужичок, – позавчера приходили, все забрали. Все, что осталось, это для персонала, больных и рожениц. И это последнее. Мы и так впроголодь…