«Крапинки – это, кажется, моя кровь», – подумал Ререм-Мак.
Лицо мужчины было слегка вытянуто. Взгляд тяжелый, злой, с безуминкой. Несимметричный, слегка расплющенный и немного скошенный влево нос. Глубокие морщины-рытвины возле носа. Нелепые густые бакенбарды.
«Баки, как у бешеной собаки», – подумал Ререм-Мак, не понимая, откуда пришло такое сравнение.
Но главное – это похабная, глумливая улыбочка человека, который будто бы извлекает крупинки удовольствия из процесса избиения. Будто бы от этого, на самом деле, можно получать самое натуральное наслаждение.
«Неужели, действительно, можно?» – удивился Ререм-Мак.
– Ну, я жду! – гаркнул мучитель.
Ререм-Мак сделал глубокий вздох, моргнул левым глазом. Сзади стояли еще двое. Допрашиваемый их не видел, но явственно ощущал недружелюбное присутствие.
– Меня зовут Ререм-Мак, – спокойно и умиротворяюще заговорил он, – можно просто Мак. Я являюсь представителем МСР, Межзвездного Содружества Разума, и я пришел к вам с доброй вестью и миром.
Сзади послышался смешок. Однако мучитель не засмеялся, но лишь пакостно улыбнулся и отвесил хлесткую пощечину:
– Под дурачка закосить решил?
– Ох, не надо! – Мак откинул голову, судорожно вспоминая, какие одинаковые просветительские идеи возникают у жителей всех разумных цивилизаций на раннем этапе развития технокультуры. Да, да… что-то такое из универсальной вселенской истории. Он это проходил в Малом Межорбитальном лицее. И как это будет на их языке. И откуда он знает их язык?
Наконец, после третьего увесистого шлепка по лицу, Мак составил словесную формулу и выкрикнул ее:
– Свобода, равенство, братство!
Мучитель замахнулся, но удара не последовало, глаза его слегка округлились от изумления, и, кажется, даже взгляд потерял часть своей тяжести.
– Свобода, равенство, братство, – повторил Мак и улыбнулся, – да, конечно же, братство.
На лице мучителя опять заиграла похабная улыбочка, и звук новой хлесткой пощечины гулким эхом отразился от стен бетонной коробки.
– Не брат ты мне, гнида колечианская!
Мак, зажмурившись, охнул.
– Слушай, Каленск, может, он и вправду дурачок, – послышался хрипловатый голос сзади и справа, – тут рядом калечи с ракетомета в дурдом попали, с нашим штабом перепутали, шизики и санитары кто куда разбежались.
– А остатки летного средства? а парашют? Наша ПВО отработала как надо. Нет, никакой он не шизик. Он натуральный шпик, бля!
– Ну… хрен знает. Сейчас федераты всякие фиговины в Колечию поставляют, может, это дрон какой на автопилоте был, там одно сгоревшее железо, все равно ничего не понятно. Да и парашют на парашют не похож. Тряпье какое-то. А этот реально дурачок какой-то.
– Нет, ни хрена он не дурачок, он шпион, – зло ответил Каленск-мучитель, – за задержанного двадцать кредитов дают, за шпиона – сто двадцать, а за дурачков денег не получишь. Дурачков у нас и так пол-Арстотцки.
– Каленск, а ты его на «чей Грештин?» проверь, – послышался еще один басовитый голос сзади и слева, – кочло на этот вопрос всегда триггерятся.
– Угу, и то верно, – согласился Каленск, приблизил свое лицо к допрашиваемому, прожег его яростным взглядом и проникновенно, с каким-то сладостным садистским предвкушением спросил:
– Чей Грештин?
Мак недоуменно уставился здоровым глазом на мучителя, и даже опухший правый глаз слегка приоткрылся.
– Чей Грештин, я тебя, суку, спрашиваю?
– Я не знаю, о чем вы… – замотал головой Мак.
– Не знает он, говна кусок, – Каленск, заводясь и приходя в неистовство, с силой ткнул кулаком в скулу допрашиваемого. – Чей Грештин? Сука, бля, отвечай, чей Грештин? Или я тебя прямо тут захерачу нафиг!
– Я не понимаю, что вы от меня хотите. Я предлагаю контакт…
– Ладушки, – Каленск внезапно успокоился, так же внезапно, как только что пришел в ярость. Он, отстранившись от Мака, размял плечи, повертел головой, хрустнул шейными позвонками, затем вновь обратился к допрашиваемому:
– Давай спрошу по-другому. Кому слава?
– Какая слава? – Мак улыбнулся, он старался улыбаться как можно дружелюбней, чтобы его мучитель понял, наконец, что сейчас творится какое-то недоразумение, что для них, для жителей этой молочно-туманной планеты, представляется уникальная возможность познакомиться с более развитой цивилизацией. Узнать очень много такого, что на данный момент скрыто от них пеленой неведения. Такое ведь случается крайне редко, почти никогда:
– Контакт, понимаете? Контакт! Вы сейчас со мной контакт устанавливаете, да? Это что-то вроде тестовых вопросов, верно?