Командор проследовал кошачьей походкой вдоль шеренги пленников, поравнявшись с ротмистром, остановился:
– Зовут тебя как, бугай?
– Я требую достойного обращения ко мне и моим подчиненным в соответствии с конвенциями о военнопленных, – сказал ротмистр.
– Мы пленных не берем. Почти, – заметил командор. – Так что забудь.
– Тогда на хер иди! – буркнул ротмистр, набычившись. – Все равно подыхать…
– Подыхать можно по-разному, – возразил командор, – можно легко и быстро, а можно мучительно и медленно.
– А я его узнал! – проорал пузан. – Он наших пленных пацанов унижает, заставляет на камеру кричать славу Арстотцке. Он потом видосы к нам в колечнет выкидывает. Гнида арцатская! Передаз поганый!
– Тогда давайте и мы видео сделаем, – предложил командор.
Один из солдат, закинув за спину автомат, достал из заднего кармана прямоугольную плитку и направил ее на пленников.
«Это, видимо, что-то вроде универсального девайса, можно и для беспроводной связи использовать, и для видеофиксации, и много еще для чего», – сообразил Мак.
– Кто не знает, меня зовут Халед Истом. Я являюсь, кто не знает, комбригом этого прекрасного Колечианско-Антегрийского заградительного легиона. И я намерен провести среди вас… – командор поводил пистолетом вдоль шеренги пленников, – провести среди вас конкурс. Победитель останется в живых. Победителю нужно постараться, чтобы получить чудесный приз. Ведь ничего чудесней собственной жизни нет. В живых останется только один из вас четырех, – командор поднял вверх руку и показал четыре пальца.
– Так и думал, КАЗЛ, – пробурчал ротмистр, еще сильней набычившись. – КАЗЛы – они и в Кобрастане козлы. На хер идите, слава Арстотцке!
Командор бросил быстрый взгляд на пузана, мотнул головой. Пузан, подбежав к ротмистру, чуть пригнулся, навел автомат тому на ногу и дважды выстрелил одиночными. Ротмистр взвыл и, припав к стене, сполз вниз. Стайка воробьев, шумно захлопав крыльями взвилась вверх, устремилась к ближайшим деревьям.
– Один из вас троих, – командор подогнул палец, – теперь уже один из вас троих.
Двое солдат подскочили к раненому, схватили его под мышки и потащили за угол. Ошарашенный Мак завороженно следил за беспомощно болтающейся, оставляющей красно-бурый след ногой, а Халед, проводив взглядом истекающего кровью ротмистра, весело сказал:
– От таких огров, как он, только одна польза: из-за этой войны цены на гуано поднялись, а у меня фьючерс на Шинглтонской фондовой.
Когда легионеры, утащив раненого, вернулись, командор продолжил свое жуткое шоу. Мак начал догадываться, что это именно шоу. Что-то такое он проходил по обществам позднего мегабизнеса в Малом Межорбитальном, что-то о том, что если ты не существуешь в медийном пространстве, то ты вообще как бы и не существуешь вовсе, ты как бы не актуален и не самореализован, а потому в древности, в эпоху техноварварства, на его родной планете очень многие стремились выложить в информационные сети результаты своей деятельности, даже если это была какая-нибудь несуразная глупость или откровенная жестокость. И вот прямо сейчас происходило нечто подобное.
«Плохо я учился в лицее, – подумал Мак, – а сейчас прохожу преддипломную практику. И этот Халед Истом, и ротмистр – враги друг другу, но как похожи! Хороший практический урок для такого болвана, как я».
– Я люблю кормить два вида птиц, – играя голосом, продекламировал командор, – воробьев и ворон. Воробушков я уже покормил, а для ворон еду мы готовим прямо сейчас. Еду для ворон и удобрение для земли, – командор хохотнул. – Видите, какие мы великолепные экоактивисты, заботимся о природе и братьях наших меньших. Стремимся сократить углеродный след, оставляемый человечеством.
Халед Истом подошел к взмокшему поручику, принюхался:
– Вот, например, ты оставляешь большой углеродный след. От тебя как-то пованивает. Ты, случаем, не обделался?
Пузан вдруг разразился раскатистым смехом, отчего Мак вздрогнул. Страшно не было. Было как-то гаденько и мерзко.
– Никак нет-с, – пролепетал поручик.
– Ты хочешь сказать, я вру, здесь не воняет?
– Никак нет-с, не врете.
– Так, значит, ты все-таки обделался?
– Как будет угодно господину командору, – усики поручика дрожали, а на носу образовалась огромная капля.
– Уже лучше, – одобрительно хмыкнул Халед и, отступив на несколько шагов, вдохновенно произнес:
– Продолжаем конкурс на выбывание слабых звеньев! Следующий вопрос! Итак, мой обгадившийся друг, кому слава?