– Я не то имел в виду, – возразил Мак, буравя взглядом командора, – но я подумаю и над твоей интерпретацией.
– Боюсь, тебе уже ни о чем не придется думать, – голос Халеда потерял лоск и театральную напыщенность, – я в последний раз тебя спрашиваю: кому слава?
– Мне уже задавали этот вопрос, и я на него уже отвечал, – сказал Мак спокойно, но сосредоточенно.
– И что же ты ответил?
Мак улыбнулся. Перед ликом неизбежного не стоит ни злиться, ни бояться. Нужно порвать эту дихотомию. Нужно сохранять спокойствие. Нужно улыбаться. Нужно выбрать свой собственный ответ, а не заранее заготовленные варианты, к которым ты не имеешь никакого отношения.
Что бы ни случилось дальше, он ощущал свое незыблемое преимущество перед дикарем, размахивающим примитивным устройством для убийства себе подобных. Напыщенный глупый воробей перед разумным существом из другого мира…
– Вот мой ответ. Слава всем тем, кто избрал Звездный путь познания Вселенной! Слава всем тем, кто решил смело идти туда, куда не ступала нога человека!
– Не, он и вправду дурачок, – загоготал пузан. – Ты только послушай, какую пургу несет.
Халед посмотрел на Мака, лицо его вдруг исказила гримаса ярости.
– Хуль ты лыбишься? – прорычал он, вскинул пистолет и нажал спуск.
Громкий щелкающий хлопок – Мака с невероятной силой ударило в грудь, он дернулся, отшатнувшись, но удержался на ногах. Стена не дала ему упасть. Сфокусировавшись на командоре, Мак двинулся вперед.
– Ты будешь медленно подыхать от кровоизлияния! – рявкнул Халед и дважды выстрелил.
Первая пуля вошла чуть выше левого колена, вторая – в правое бедро. Мак пошатнулся, но командора из виду не потерял, протянул к нему руку, сделал два шага вперед:
– Контакт! – прохрипел он, чувствуя как горячая кровь, стекая, обжигает напряженные мышцы ног. – Мне нужен контакт!
«Упади! – послышался бесстрастный мысленный приказ Алисы. – Не допусти попадания в голову».
Халед выстрелил еще раз. Мака ударило в правое плечо, крутануло, и он рухнул лицом в бурую грязь.
Послушался гогот пузана, а затем – глумливые слова:
– Отбрехался философ! Воронам теперь будешь брехать про небесную славу!
Мака грубо схватили под мышки и со словами: «Тяжелый, зараза!», поволокли прочь.
«Внимание! – промыслила Алиса. – Запускаю экстренный процесс регенерации. В целях экономии энергии, сознание отключается».
Прежде чем тьма окончательно поглотила Мака, до него донеслись гневные выкрики командора:
– Сотри все нахрен! Все, что записал! Новое видео сделаем! С поручиком! Расскажет, все расскажет про огров в человеческом обличии! Про зверства арцатни! Все ведь расскажешь, поручик? Молодец! Сделаешь все как надо, получишь чудесный приз!
День 10
Мак открыл глаза. Россыпи мерцающих звезд. Большая желтая луна с легким голубоватым отливом. Черное небо.
Мак вдруг сообразил, что впервые с момента падения на планету видит звезды. Он поводил глазами, отметил периферийным зрением нечеткие границы, сплетенные из темных туч. Наверное, здесь никогда не бывает так, чтобы небо было полностью безоблачным. Но сейчас ему повезло, прямо над ним разверзлась дыра в бесконечность с неисчислимыми огоньками, монотонно подмигивающими аборигенам из бездонной глубины. Видит ли их хоть кто-нибудь? Если видят, значит, все не так уж и плохо. Значит, хоть иногда молочная планета балует местных дикарей показом вселенских тайн. И значит, хоть кто-то из них нет-нет да и задумается над чем-то, выходящим за пределы базовых потребностей. Мак улыбнулся.
«Это пострегенеративная эйфория, – промыслила Алиса. – Это скоро пройдет».
«Сколько я был в отключке?» – спросил Мак про себя.
«По исчислению этой планеты – около полутора суток. Все инородные металлические предметы вышли. Все ткани срощены. Наш организм будет чувствовать легкую слабость. В ближайшие несколько часов нам срочно понадобится источник белковой пищи для подпитки резервных блоков – использование одного кислорода недостаточно».
– Ясно, – тихо произнес Мак и поднял голову, чтобы осмотреться.
«Эйфория закончилась даже раньше, чем ты, Алиса, предполагала», – подумал он, поморщившись.
В нос ударил сладковато тошнотворный запашок разложения. Мак обнаружил себя лежащим в широкой – с человеческий рост – и неглубокой траншее, в которую были скинуты трупы, и он – среди них. Совсем рядом, всего в каком-то метре от него, холодный лунный свет омывал окаменевший и истончившийся лик Сергиу. Мертвый напарник, прикрыв потемневшие веки, затаенно улыбался, будто древняя статуя нефритового мудреца, пробившегося сквозь путы извечных страданий к блаженной радости небытия.