«Теперь ты понимаешь, что тебе предстоит, если ты захочешь пойти тем путем, которым задумал?! – промыслила вопрос-утверждение Алиса. – Таких на этой планете миллионы, возможно, даже десятки миллионов».
– Других путей в инфернальных сообществах нет, – тихо произнес Мак. – Я это знаю. Я это понял. Уже не только в теории, но и на практике. Через тернии к звездам – только сквозь кровь и дерьмо!
«Но местная система сообществ должна пройти этот путь сама, а ты будешь тащить ее на ошейнике, ты лишишь осознанности целые поколения, и рискуешь так никуда и не привести ведомых. Ты рискуешь вообще сгинуть, так ничего и не создав».
– Я постараюсь минимизировать риски, – сказал Мак. – С твоей помощью или без, я постараюсь. А теперь мне надо быстро смекнуть, куда податься. Здесь идет война, здесь очень трудно вести подрывную деятельность – сразу расстреляют. Значит, нужно идти в более спокойные регионы. Сергиу говорил, что границы, контролируемые колечианцами, пересечь трудно – мужчин насильно мобилизуют в армию или требуют эти, как их… кредиты. Остается идти в Арстотцку. Притворюсь беженцем. У меня документов нет, могут тоже забрать, как там Сергиу их называл… в назгулы, но риск, вроде бы, меньше. А там – по обстановке. Там и начну готовить почву.
«Обыщи убитого, – посоветовала Алиса, – вероятно, у него в карманах могут найтись кредиты. В обмен на них можно приобрести белковую пищу. Она нам необходима для пополнения внутренних резервов».
– Да, конечно, – Мак осмотрелся, – кредиты, если найду, заберу. Автомат брать не буду. Я же как бы беженец.
Молочная планета окончательно заштопала дыру в небе черными заплатами туч – луна и звезды исчезли, как будто их никогда и не было. Для обыкновенного человеческого глаза стало необычайно темно. Три тусклых казарменных фонаря – не в счет. Самое время уходить. Как можно дальше на восток.
Вторая декада. Жучки в муравейниках. День 11
Не вижу среди них людей –
Скоты и больше ничего.
Топчи, в лицо ногами бей:
Убей их всех до одного.
Группа «Черный Обелиск»
– и-и-рна! – отразился от казарменных стен зычный голос хорунжего.
Легионеры вытянулись, прижав к бедрам начищенные автоматы, и вдоль ряда из камуфлированных солдат шестеро бойцов с каменными лицами понесли широкий гроб, накрытый фиолетовым полотнищем с вышитыми на нем толстыми прямым и диагональным крестами желтого цвета, наложенными друг на друга.
«Никогда не нравился их флаг, – подумал Халед, держа руки за спиной и вертя в пальцах кусок черствеющего хлеба, – ассоциации какие-то странные вызывает… как будто что-то разорвали».
Солдаты несли гроб к черному катафалку, на двери которого красовался герб Вольно-Великого Войска Колечианского: желтый павлин с мечом в правой лапе и с серпом в левой. Все траурное действо тщательно фиксировалось на камеру попавшимися так кстати под руку местными кукареками из общенационального телеканала «Вольная Колечия».
«Вольная то, вольная се, – подумал Халед, следя за процессией, – любят они это слово. Комплексы… комплексы и никуда от них не деться. Но, как говорится, за любым павлиньим хвостом скрывается обыкновенная куриная…»
Халед Истом резко развернулся и последовал широкими быстрыми шагами за угол. Сейчас начнется Армейский вольно-великий гимн. Пялиться на катафалк, слушая пафосные завывания, не было никакой охоты, лучше покормить воробьев, поразмыслить над перипетиями жизни, благо имеется несколько минут. Интервью кукарекам можно дать и позже.
Воробьи ждали на привычном месте. Завидя командора, они радостно зачирикали, сбиваясь в кучу, задираясь, нетерпеливо толкая и поклевывая друг друга. Халед заулыбался отщипнул крохи от хлебного куска и бросил их в свору беспокойных пернатых. В этот миг патетичный женский голос глубоким и трагичным контральто запел из громкоговорителей:
Никогда мы не будем сестрами!
Куры вы! Мы ж – с хвостами пестрыми!
«Да уж, кум мой как жил идиотом, так идиотом и помер, – подумал Халед, наблюдая, как два воробья, шустро хлопая крыльями и отчаянно наседая друг на друга, дерутся за корку. – Решил сходить поссать на дохлую арцатню, если верить его собутыльникам. Сходил, поссал – отъехал навсегда… с переломом трахеи. Кто ж это его так? Вроде руками горло с бешеной силой раздавили. Не нашли мерзавца. Может, кто-то из пленных очухался?.. Да нет, бред, их конкретно отстреливали, далеко бы такой, даже если бы выжил, не ушел. А мы ведь искали. Полночи искали…»
Несколько опоздавших на пирушку воробьев, возмущенно чирикая, спикировали в птичью свалку – полетели перья, а женский голос, взяв надрывные нотки, продолжил вытягивать душещипательно и проникновенно: