…и снова поднимался занавес …и снова эта проклятая мулатка возникала перед ним, и взирала на него свысока, презрительно улыбалась окровавленными губами… и эти трупные пятна… и эти синяки на распухшей шее… и стеклянный взгляд…
Никуда теперь она от него не уйдет, никогда она от него не отстанет, всегда будет рядом, как и десятки прочих живых мертвецов, резво спрыгивающих с остальных сцен, и окружающих, и толпящихся, и тянущих свои истлевшие руки... И не откупиться от них, и не выкупить их фьючерсы никакими кредитами, ибо стоимость этих фьючерсов измерялась совсем в иных эквивалентах. И уже ничего не изменить, и не победить их систему, и не встроиться в их ряды, и не будет больше здесь никаких как можно лучших условий. В этом замогилье он – Халед Истом, командор Колечианско-Антегрийского заградительного легиона – лишь низшее звено в трофической цепи, здесь жертвой становится он, и будут мертвецы пить из него соки до скончания времен. И только тьма и забвение спасут от этого непреходящего кошмара.
И узрел тогда Халед клубящуюся Бездну, и поманила Бездна к себе, и изрекла Бездна:
«Жизнь, как пьеса в театре: важно не то, сколько она длится, а как хорошо она сыграна», – и глас Ее был грозен, как шум вод многих, и испепелял, как огнь небесный.
– Я сыграл плохо, – жалобно проблеял Халед, – я сыграл так, что мне теперь мучительно больно за бездарно сыгранные роли, и жжет меня позор за подленькую и мелочную игру, и вот смотрю я на сцены и понимаю, что фальшивил я, что играл не как эта мулатка и не как все остальные. Я не могу больше быть с этим! Позволь мне уволиться. Позволь, о Бездна, сойти со сцены! Позволь провалиться в Тебя!
«Да будет так, – прогремела Бездна тысячью вибрирующих голосов, – аминь!»
Халед извлек из кобуры пистолет, вдавил дрожащий ствол в подбородок.
– Спасибо Тебе, Бездна, – с благодарностью прошептал он и нажал на спуск..
День 12
Здоровенный детина в модном спортивном костюме, в модных спортивных очках, с модной в этом сезоне стрижкой квифф никак не мог уняться с расспросами, как будто здесь ОН был инспектором, а не наоборот.
– У вас тут много народа проходит, да? – спросил он в очередной раз.
Инспектор неопределенно кивнул. Просунул в щель паспорт. Детина паспорт забрал, а сам продолжил донимать:
– Мне нужны инженеры и прочие работники различной квалификации. Я из Meskor Engineering.
Инспектор нахмурился. Кашлянул. Просунул в щель личную карту. Детина забрал личную карту. Блеснув линзами, вытащил из внутреннего кармана стопку визиток. Открыл рот, заговорил:
– Сделайте мне одолжение, давайте мою карточку всем инженерам, которые здесь появятся.
Инспектор нахмурился еще сильней. Шмыгнул носом. Просунул в щель свидетельство о вакцинации. Детина забрал свидетельство о вакцинации. Пропихнул обратно стопку визиток. Опять открыл рот:
– Я к вам через пару дней забегу.
Инспектор зло прокашлялся. Сгреб визитки, швырнул их во внутренний ящик стола. Просунул в щель справку об отсутствии связей с закордонными функционерами. Детина забрал справку об отсутствии связей с закордонными функционерами. Снова открыл рот. Снова сказал несуразицу:
– Меня зовут Мессоф Анегович.
«Блин, да знаю я как тебя зовут! Я только что твои документы проверял! – мысленно вспылил Инспектор. – Сперва своих инженеров просрут, потом среди чужих ищут! Так инженеры из Колечии и повалят сюда, им же делать больше нечего! Ты еще программистов мне поискать предложи! Все нормальные, что из Колечии, что из Арстотцки, давно уже или в Орбистане, или в Федерации друг с другом в федернете из-за особого мероприятия собачатся. Оно ж всяко лучше за родину воевать на расстоянии и боксом по переписке заниматься там же, чем здесь сидеть и ждать мину на башку…»
– Я вам заплачу по пять кредитов за каждого инженера, который мне позвонит, – сказал Мессоф Анегович и, в последний раз блеснув очками, исчез.
«Слава тебе, пресветлый Лукас! Я уж думал, он никогда не уйдет», – Инспектор прокашлялся и гаркнул в микрофон:
– Следующий!
Инспектор украдкой бросил взгляд на семейную фотокарточку в неказистой рамке, ютившуюся в углу стола. Жена, сын, теща, родной дядя. Все безработные, всех приходится содержать. А этот Анегович на работу кочло брать собирается. Как будто своих безработных нет. А все просто: из Колечии рабсила дешевле. Беженцы за еду работать готовы.