«Приспосабливаюсь, – подумал Мак. – приспосабливаюсь и трансформируюсь. И я уже не тот, кто был вчера, а завтра буду не тем, кем являюсь сегодня».
Автобус тронулся. Седобородый мужчина достал мобильный телефон, вставил наушники в уши и закрыл глаза.
Наверно, незнакомец прав. Наверно, Маку на самом деле повезло. Но прежде всего ему повезло родиться не здесь. Прежде всего ему повезло получить те навыки и приобрести те адаптации, без которых он давно уже был бы мертвым: запытанным в арстотцкских застенках или истекшим кровью в канаве возле колечианской казармы. Что и говорить, у Мака ведь паспорта тоже не было, как и, вероятно, у того бедолаги. Однако бедолага остается фильтроваться и пройдет все круги ада, а Мак уезжает на автобусе в лагерь временного размещения.
Для этого Маку пришлось трансгрессировать аж целых четырех человек. Когда его завели в комнату для допросов и заставили полностью раздеться, дознаватели обнаружили в кармане рваных штанов портмоне с тройной фотографией колечианского легионера и его семьи. Мак мгновенно осознал, чем ему это грозит. В помещении дознавателей было двое, и ему пришлось изрядно попотеть, чтобы ввести в транс обоих и при этом не убить и не покалечить. Когда, наконец, он справился с ними, в комнату на шум прибежал охранник, который тут же отправился в гипнотический сон вслед за своими товарищами по несчастью. Четвертой жертвой трансгрессии оказалась симпатичная, но очень серьезная девушка, вносившая данные в компьютер и занимавшаяся распечаткой документов об успешном прохождении фильтрации. Отправка четырех пускай и примитивных, но все же разумных существ в транс для Мака оказалась серьезным испытанием, требующим восстановления сил, поэтому, после получения необходимых справок и удостоверений, один из дознавателей несколько часов служил ему верным телохранителем: сопроводил его в походную баню, охранял вход, пока Мак мылся, нашел для него новую чистую одежду, раздобыл что поесть в столовой и, наконец, отвел для своего временного хозяина отдельную палатку, где тот проспал как убитый до самого утра. Перед сном всем четырем трансгрессируемым Мак велел навсегда забыть о себе.
«Это большой соблазн, – подумал Мак, – заставлять дикарей слепо и тупо исполнять свою волю. И ведь если не пытаться изменить социальную структуру общества через трансгрессию и прочие способности, а удачно встроиться в эту самую структуру с помощью этих же самых способностей, то можно и до старости дожить и стать самым могущественным человеком на молочной планете. И ведь такой соблазн, действительно, может овладеть мной. Причем я буду обманывать самого себя, мол, нельзя совершать резкие перемены, и буду самому себе говорить, что дело вовсе не в страхе перед тем, что меня будут жаждать убрать враги, которых я лишил богатств и права эксплуатировать себе подобных, и соратники, которым я не даю достаточно богатств и право на эксплуатацию; я буду внушать себе, что просто встроившись в систему без коренного слома ее, я хотя бы частично исполняю заветы Первой директивы – мягко корректирую путь технодикарского мира. И закончится все тем, что я, убив дракона, сам им стану. Как в какой-то старинной сказке…»
– Ай, да что ж он несет? Дегенерат! Кругом одни дегенераты! – воскликнул седобородый мужчина.
Мак вздрогнул. На мгновение показалось, что каким-то чудесным образом его мысли были прочитаны, и незнакомец в соседнем кресле просто, незатейливо и категорично высказал свое мнение обо всех его досужих рассуждениях. Седобородый посмотрел на Мака, вытащил наушники и, осклабившись, пояснил:
– Главпетух опять кукарекает глупости. Я тут радио слушаю.
– Главпетух? – удивился Мак.
– Да, говорит, что предатели, подобно жучкам-ломехузам, проникшим в муравейник, паразитируют на арстотцкском обществе и ведут его к деградации и гибели, и теперь спасти родину могут лишь строгие чистки. Хотя сам он та еще ломехуза.
– Главпетух… – Мак вспомнил, что это слово употребил однажды Сергиу, но значения его не пояснил. – А кто такой главпетух?
– Ты как относишься к особому мероприятию на территории Колечии? – спросил седобородый.
Мак хотел было сразу ответить, но осекся, вспомнив, как его одернула и, можно сказать, отчитала Алиса за неосторожные слова, сказанные инспектору миграционной службы о цели визита в Арстотцку. Надо быть очень осторожным, прежде чем что-то ляпать языком.
«Правильно, в инфернальных сообществах не стоит доверять первому встречному и лучше молчать, чем говорить. – промыслила Алиса. – Хоть чему-то начинаешь учиться».