Инспектор удивленно вытаращился на Вестника. Происходило что-то непонятное и страшное. Лучше бы Вестник улыбался, как раньше – холодно и неискренне. Лучше бы Вестник говорил, как раньше – замогильно и страшно. Лучше бы его, жалкого чиновника, сослали вместе с семьей в поселенческие деревни при агрохолдингах рабами за еду. Лучше бы его, ничтожного и несчастного, приговорили к каторжным работам. Лучше смертная казнь, чем слышать такое от человека, которому не можешь возразить по статусу. Лучше что угодно, но только не это…
– Однако это все лирика, – сказал Вестник, и взгляд его вновь стал убийственно жестким. – Что еще ты можешь сказать о клиенте? В какой лагерь временного размещения его отправили?
– Не могу точно знать, – торопливо проговорил Инспектор, у которого отлегло от сердца, – его отвезли в фильтрационный лагерь, а куда оттуда отправили, не могу знать. Наверно, он все еще там. Обычно в фильтрационных лагерях находятся от трех дней до двух недель…
– Ты хорошо отрабатываешь свой сценарий, – неожиданно прервал Инспектора Вестник, – не поддаешься на провокации. Молодец. Совсем молодец. Любишь стабильность. Однако в силу непреодолимых обстоятельств сценарии корректируются, и играть приходится не те роли, которые выдавались изначально. И очень плохо, когда ты не можешь сымпровизировать на ходу. Вот, например, недавно я помог отойти в мир иной некоему Халеду Истому, и это было не совсем по сценарию. Возможно, в другом месте, в другом времени, в другой жизни Халеда Истома пришлось бы убить тебе, например. Подумай об этом! И о том, что действуя строго по сценарию, ты не всегда можешь спасти себя и свою семью, подумай тоже!
«К чему он это? Халед Истом – это, по-моему, командор КАЗЛ… по-моему, он застрелился пару дней назад или около того, в новостях сообщали… и мистер Икс его… вот так просто, прошел через границу, через фронт и… страшный человек…» – Инспектор потупился, покосился на фотографию в углу стола, а когда вновь поднял глаза – Вестника уже не было. И кубик, светящийся синим, тоже отсутствовал.
«Ох, я и вляпался! Возьмут за жопу! Точно возьмут!» – подумал Инспектор и, чуть помедлив, вытерев тяжелый пот со лба, гаркнул в микрофон:
– Следующий!
День 15
– Точно не хочешь со мной? – спросил Жоржи, быстро осмотрелся и, убедившись, что они здесь одни, закрыл палатку и присел на корточки.
Мак, скрестив ноги и усевшись поудобней, отрицательно повертел головой, достал из портмоне двенадцать банкнот и сказал:
– Здесь тысяча двести кредитов.
– Я тебе дам сдачу, я ведь говорил, что такой телефон стоит тысяча сто пятьдесят, – Жоржи улыбнулся, – это себестоимость. А от такого хорошего человека, как ты, мне лишнего не надо.
– Я могу и больше дать, – простодушно произнес Мак, – мне не жалко этих фантиков.
– Ай, да что ты такое говоришь?! Вот глаза у тебя подсвечиваются в темноте, а в голове – темно, – возмутился Жоржи. – Даже если ты очень бескорыстный и добрый, ты без этих бумажек не сможешь. Нельзя жить в мире, где все только и мечтают, чтобы у них было как можно больше таких фантиков, и при этом быть свободным от них.
«Твой собеседник в некоторых аспектах лучше понимает мир, чем ты, несмотря на то, что социологию инфернальных сообществ ему никто никогда не преподавал», – промыслила Алиса.
«Он здесь практику на постоянной основе с самого рождения проходит», – огрызнулся Мак.
– Ладно, давай тысячу двести, – сказал Жоржи, забирая деньги и пряча их в карман, – я тебе в качестве бонуса дам паспорт гражданина Кобрастана. Я тебя вчера специально сфотографировал, знаю же, что у тебя нет никаких документов, а сегодня мне принесли готовый паспорт. Ты всем говори, что ты из Кобрастана, мало кто хоть что-то слышал об этой стране, а значит, здесь не будет враждебного к тебе отношения.
Жоржи вручил Маку красную книжицу с желтой коброй на обложке.
– А такая страна действительно существует? – спросил Мак.
– Если бы ты хоть раз в жизни попробовал хинкали, сделанное в Кобрастане, – Жоржи покачал головой, – ты бы не сомневался в существовании этой самой замечательной в мире страны.